не одна из них, и не думаю, что у меня бы получилось, пожелай я иного.

Я никогда не умела в интриги, поэтому притворяться только для того, чтобы оправдать ожидания окружающих, все равно бы не получилось.

- Хорошо, что мы разобрались с этим недоразумением, верно? – я ободряюще улыбнулась Боуеру.

Так что после ужина мы отправились в концертный зал. И пришли в репетиционную первыми.

- А ты умеешь на чем-нибудь играть? – полюбопытствовала я, рассматривая гитару.

- Нет, в моей семье музыкальное образование не дается. А на чем умеешь играть ты?

- Почему ты решил, что я умею? – я удивилась.

- Ты ведь из семьи Аберэ. Вся высшая знать получает всестороннее образование.

- Вот как, - я взяла в руки гитару и сыграла несколько аккордов. – Жаль, я этого не помню.

- Однако твоя мышечная память прекрасно работает, - он улыбнулся. – Но… гитара? Не тот инструмент, который обычно интересует аристократов.

- Возможно, - неопределенно пробубнила я.

Не объяснять же парню, что игре на гитаре училась потомственная представительница пролетариата на студенческих вечеринках просто от нечего делать. И, разумеется, того, что я тогда нахваталась, виртуоза из меня не сделало. К тому же практиковалась я в последний раз… приблизительно тогда же.

- О, Клэр, привет, ты играешь на гитаре? – первым из группы пришел Ярик.

- Не думаю, - я положила инструмент на место.

- В каком смысле? – он опешил.

- У меня амнезия, так что я не вполне в курсе собственных навыков, - пояснила я.

- Амне… что? – похоже, впрок объяснение не пошло.

- Клэр потеряла память, когда самолет разбился, - у Боуера получилось объяснить лучше.

- А? Ты что, ничего не помнишь? Но по тебе этого совсем не скажешь…

- Амнезия не затронула навыки, просто я не могу вспомнить, что умею, - покривила я душой.

Ярик нахмурился, словно пытаясь уложить это в голове, и вдруг округлил глаза:

- Подожди… ты что, была на том самолете?

- Да, как и Боуер, - я кивнула на Дамиана.

- Но как вам удалось выжить? – Ярик переводил взгляд с меня на Боуера.

Я хотела было ответить, но меня перебил неожиданно прохладным тоном Дамиан:

- Не имеет значения. Главное – результат.

А Ярик почему-то отвел взгляд. Но поинтересоваться, что происходит, я не успела – подошли остальные парни из группы.

- Что будем записывать сегодня? – жизнерадостно поинтересовался Волли после приветствий.

- Есть у меня одна песня, - откликнулась я. – Но сначала – ознакомьтесь.

Господин Анерен не подвел, и текст договора пришел сегодня днем. И на компьютер студии я его загрузила, едва мы сюда пришли, так что у ребят была прекрасная возможность все прочесть.

- Что это? – с подозрением покосился на меня Ярик.

- Договор сотрудничества, - ответила я. – Вы, ребята, в тайне от меня хотели присвоить прибыль с песни, за которую и так получили хорошую оплату. Но я вложилась в ее запись не меньше, чем вы, и тоже имею право на результат. Я не хочу забирать всю прибыль себе, равно как и заморачиваться с распространением записи. Но считаю, что доля с прибыли мне положена, как и вам.

- Мы не станем с тобой работать за половину прибыли, - холодно заявил Тим.

- А от вас это и не требуется. Почитай договор. Я так же буду оплачивать вашу работу, а прибыль будет делиться между всеми нами поровну. Я не жадная. Я просто за справедливость.

Видимо, у парней была совесть, шептавшая им, как некрасиво они поступили, скрыв от меня свое намерение подзаработать на моей записи, поэтому договор они подписали без лишних уговоров. Да и смысл им отказываться? Получать одну седьмую прибыли вместо одной шестой всяко лучше, чем не получать ничего. Да еще и гарантированная оплата работы над самой записью. Договор был выгоден всем нам.

Конечно, я упускала прибыль, практически даря доход своим же наемным работникам. Но у меня и без того было свое состояние, а этим парням дополнительные деньги точно не помешают.

Благотворительность, да.

А когда с формальностями было закончено, мы, наконец, приступили к записи.

На этот раз управились быстрее – песня была короче и попроще. Но все это время Боуер наблюдал за нами круглыми глазами. И, когда мы, наконец, закончили, он признался:

- Теперь понимаю, почему ты им столько платишь. Голосом всю музыку не передать. Парни творят чудеса!

Время еще было, и мы решили остаться в концертном зале и немного потренироваться с танцами.

- Вот, а ты возмущался, - я невольно улыбнулась. – Кстати, почему ты не ответил Ярику на его вопрос?

Да, все это время меня кололо любопытство. Так что я не могла не спросить.

- Потому что он мог продать эту информацию.

- Кому? – я поразилась.

- Репортерам. Им до сих пор не известно, кто спасся и как. Так что они готовы заплатить хорошие деньги за ответ.

- Но это же все знают! – возразила я.

Никогда и не перед кем я не делала из своего спасения тайны. И куча народа в курсе – наши одноклассники и преподаватели, военные, которые нас встретили, медперсонал, семьи и работники дома… Да журналисты давным-давно должны были все выяснить.

- Знают те, кто не станет ничего говорить. Профессиональная этика не даст.

- А одноклассники?

- Аристократы не сплетничают.

- У нас учатся не только аристократы, - напомнила я.

- У них договор конфиденциальности. Они не имеют право распространяться о том, что происходит в классе. А Ярик и остальная группа с нашим классом договором не связаны. Его ничто не остановит, если предложенная сумма покажется соблазнительной. Ни его, ни остальных членов группы. От денег они точно не откажутся.

- Тем не менее, ты сказал ему, что это мы спаслись с самолета, - я взглянула на него с недоумением.

- Без подробностей эта информация не будет считаться достоверной, - хмуро ответил Боуер. – И это ты завела разговор.

- Так что будет, если узнают репортеры?

- Нас начнут преследовать, - лаконично ответил он.

Ага, вторжение в личную жизнь, все дела. А я еще удивлялась, почему у меня ни об одном интервью не попросили. Все-таки не такая рядовая ситуация – спасение с самолета, переход через запретный лес, обретение магических сил. Оказывается, меня берегут от чужого