— Что за информацию он посылает, Уолтер? — спросил профессор и потянулся к курткам, сваленным на краю дивана.

Уолтер подал ему парку.

— Похоже, Бонни начала что-то подозревать. Она написала открытку и попросила женщину в каком-то магазине, где они остановились по пути, отправить ее. Эта женщина оказалась владелицей магазина. Она забеспокоилась и отправила открытку экспресс-почтой, приписав, кто она такая.

Профессор с трудом натянул парку и поковылял к двери. Миссис Баннистер положила руку на плечо Уолтера.

— И что же написано на открытке?

Уолтер застегнул «молнию» на куртке и открыл дверь.

— Там было название магазина, а Бонни написала что-то вроде: «Отец сказал, что через полчаса мы будем на месте. Он сказал, что у него лаборатория недалеко от озера Флэтхед. Эта лаборатория, должно быть, большая, потому что там живут люди. Надеюсь, вы ее найдете. Я ему не доверяю. Мне это все не нравится».

Профессор остановился посреди коридора и поднял вверх палец.

— Ага! Озеро Флэтхед! Еще что-нибудь было?

— От Бонни больше ничего. Хозяйка магазина написала, что Бонни была в компании мужчины и еще одной девочки-подростка. Они ехали на внедорожнике. Она не знает, какой марки, но это новая машина красно-коричневого цвета.

Профессор протянул к ним руки.

— Да, теперь ясно, что с такой ногой мне далеко не уйти. Помогите мне, пожалуйста, добраться до машины. Я проверю почту там. После того как мы купим костыли, нашей первой остановкой будет этот магазин. Возможно, наша свидетельница сможет еще что-нибудь нам рассказать. Уолтер, будьте добры, принесите коробку для меча. Он нам еще понадобится.

Руки и пальцы Эшли бегали по панели управления. Она то садилась, то вскакивала, раскачиваясь всем телом. Она смотрела на дисплей и одновременно поверх щита, чтобы видеть цилиндр якоря. Вдруг она ахнула и закричала:

— Не-е-ет!

Доктор Коннер подскочил к ней. Два стеклянных цилиндра оставались пустыми, а цилиндр якоря заполнился облаком искр. Эшли, с горящим лицом и дрожью в пальцах, повернула ручку до упора против часовой стрелки.

Через несколько мгновений пляшущий свет сгустился, и в нем возникла хрупкая фигура Деррика. Он рухнул на колени, закрыв лицо своими тонкими черными руками. В наушниках Эшли раздался его плач:

— Она оторвалась! Я пытался удержать ее, но она оторвалась!

Эшли отшвырнула наушники, нажала кнопку, поднимающую купол, и подбежала к Деррику. Они с доктором Коннером взяли его под руки и спустили на пол.

— Эшли, возвращайся к приборам. Я сам займусь Дерриком.

Он подхватил дрожащего паренька на руки и понес его на половину мальчиков, а Эшли осталась стоять в треугольнике стеклянных цилиндров. Последний раз она видела сияющее лицо Бонни под колпаком дайвера. Она побрела к нему, опустив плечи. В голове роился миллион мыслей, туманя даже ее мощный мозг, больно впиваясь в него острыми иголками и напоминая данное ею обещание. Я знаю, что ты хочешь вернуть свою мать. Мы должны достать ее из кэндлстона, и я тебя не подведу.

Она всхлипнула, сдерживая слезы, и, наконец, сдалась и позволила им литься свободно. Подойдя к платформе дайвера, она нажала кнопку, и стеклянный купол загудел и медленно поднялся. Вид пустой платформы напомнил ей просьбу Бонни. Она опустилась на колени и стала шарить по платформе, поливая слезами место, где недавно стояла Бонни.

Кольцо должно быть где-то здесь. Но где оно? Оно ведь не могло никуда пропасть.

Позади раздался громкий голос:

— Эшли! Почему ты не следишь за приборами?

Эшли вскочила и бегом вернулась к панели управления.

Тяжелые шаги доктора Коннера приблизились.

— Что происходит?

Эшли сжала губы и на мгновение крепко зажмурилась, сдерживая рвущийся наружу всхлип.

— Только, — она судорожно сглотнула и сделала глубокий вдох, стараясь не зарыдать, — только два объекта. Третий исчез.

Доктор Коннер уперся рукой в бедро и погрозил пальцем монитору.

— Ты сказала, что было сцепление. Так что же случилось?

Эшли сделала глубокий вдох, ища сил в своем гневе.

— Было. — Она щелкнула рычагом внизу панели. — Я перемотаю для вас запись данных, чтобы вы сами увидели. — Доктор Коннер уставился на бегущие цифры, а Эшли показывала: — Смотрите, вот Бонни, частота шесть и две десятых. А вот Девин, семь и пять десятых. Затем третье тело, от трех и восьми до семи и двух.

— Но как такое может быть?

— Возможно, имело место какое-то отражение, но это явно одна и та же сущность. — Она ткнула пальцем в дисплей. — А вот сцепление. Бонни поднималась, и когда она достигла шести и восьми десятых…

Доктор Коннер нахмурился.

— Да это не Девин! Сцепление произошло с этим неизвестным телом! — крикнул он.

Эшли тихо ответила:

— Да… теперь я вижу.

Доктор Коннер свирепо сверкнул глазами.

— Ты что — вздумала меня дурачить?

Эшли вскинула голову и в упор взглянула на него.

— Это я вас дурачу? Да кто бы говорил! Это вы мне все время лгали о матери Бонни! Что на самом деле с ней случилось? И почему мой дедушка должен умереть?

Доктор Коннер отошел в сторону и сунул руки в карманы. Морщины на его лбу стали глубже.

— Значит, тебе хочется знать, почему здоровье твоего дедушки сначала пошло на поправку, а теперь он опять болен, очень болен? — саркастически спросил он. — Да, наш образцовый пациент, кажется, совсем плох. А все потому, что твои чудесные фоторецепторы не работают. И никогда не работали. — Он жестом указал на стеклянные колпаки, тускло поблескивавшие в сумрачной комнате. — Рецепторы, которыми я кормил твою восстановительную машинку, — настоящие. И все это время я использовал кэндлстон и кровь дракона, чтобы омолаживать твоего драгоценного Папочку. Неужели ты не обратила внимания, что ему стало хуже как раз с тех пор, как Девин забрал кэндлстон в Западную Вирджинию?

Пару секунд спустя выражение его лица смягчилось, и он продолжил:

— Но теперь, когда кэндлстон вернулся, он перестал действовать. Я думаю, что это из-за Девина, который мешает его работе. Он хочет заставить нас вытащить его оттуда. Он знает, что я не могу оставить его внутри, если хочу, чтобы мои исследования продолжались. Оттого мне и понадобилась Бонни. Никто другой не смог бы вытащить его.

Пальцы Эшли, сжимавшие края пульта, побелели. Этот негодяй использовал собственную дочь в качестве почетной морской свинки! Он подвергал ее опасности, чтобы продолжать свои бесценные исследования! И не только это. Он лгал о причинах болезни дедушки!

Ее мысли вернулись в прошлое, на несколько месяцев назад, еще до начала лечения. День за днем она твердила Папочке, как она его любит, объясняя ему все о своей работе и как она поможет ему выздороветь. Не важно, что иногда он не мог ее слышать, она готова была делать для него что угодно. Когда у его сиделки бывал выходной, она меняла ему запачканные простыни, промывала его питательный катетер, мыла его. Изо дня в день она молила Бога излечить его, но Бог так и не внял ее мольбам.