Судя по размеру челюстей, Кведульв легко мог бы перекусить тщедушного господина Маслова пополам. Так что синяк размером с мою ладонь никак не мог быть делом его клыков.

В зал заседаний опасливо заглянул охранник, привлеченный шумом и криками. Судья махнул ему, и охранник понятливо скрылся.

–Достаточно,– попросил судья, кашлянув.– Это не вполне соответствовало Гражданско-процессуальному кодексу, но должен признать, демонстрация вышла, кхм, впечатляющей. У сторон имеются еще ходатайства?

–Да, ваша честь,– сказала я, пока коллега успокаивал своего впечатлительного клиента.– У нас имеется еще один свидетель, госпожа Ангуларс. Надеюсь, она сумеет пролить свет на события той ночи.

–Приглашайте,– разрешил судья, глазами блеснув.

–Но какое отношение…– попытался было возмутиться представитель истца.

Его клиент отчего-то заерзал на лавке.

Кведульв – уже в человеческом облике – выглянул в коридор. Оттуда донеслись шебуршание и странное повизгивание, после чего в зал вплыла пожилая дама с мелким пудельком на поводке. Пуделек мотал головой и крутился.

–Простите Джорджи,– попросила госпожа Ангуларс внезапным басом.– Бедняжка волнуется.

–Ничего страшного,– сказала я мягко.– Госпожа Ангуларс, помните ночь двадцать девятого июля?

–Разумеется!– нахмурилась госпожа Ангуларс и поджала губы, накрашенные жуткой сиреневой помадой.– Какой-то негодяй той ночью украл мои абрикосы! И ужасно, просто ужасно напугал Джорджи. Пороть таких надо!

–Какое отношение какие-то дурацкие абрикосы имеют к сути данного спора?– съязвил коллега громко.

Если бы он посмотрел на своего клиента, то не задавал бы глупых вопросов.

–Совсем они не дурацкие!– оскорбилась свидетельница.– Между прочим, отличный сорт! Самые ранние в округе. Мне за них неплохие деньги предлагали… А я внукам хотела оставить. Кто же знал, что в нашем приличном районе поселилось такое ворье?!

И вперила в истца такой взгляд, что безо всяких разъяснений понятно, кого она имела в виду.

–Погодите!– встревожился представитель истца.– Вы же не хотите сказать…

Я могла бы возмутиться, что он влез поперед меня и нарушил тем самым регламент. Но зачем? Вон как судья слушает!

–Что хотела – я сказала,– ответствовала госпожа Ангуларс с достоинством.– В три пополуночи я встала, чтобы… ну, Джорджи попросилась. По естественным надобностям. Вы же понимаете, да?.. Так вот я ей дверь открыла, и тут глядь – вор!

–И что было дальше?– подбодрила я.– Он вас заметил?

–Еще как,– фыркнула гоблинша.– Ведро свое подхватил – и через забор. Но Джорджи не сплоховала! Хвать его за жо…– свидетельница засмущалась,– ой, то есть за филей.

Представитель истца вытаращил глаза. Пуделиха казалась такой мелкой, трепетной и безобидной…

–Да быть такого не может!

Свидетельница подбоченилась.

–Жаль, лицо я его не разглядела. Я б ему сама устроила!..– она воинственно взмахнула кулаком.– Но Джорджи справилась.

–Неправда!– взвизгнул наконец отмерший истец.– Волк был крупный! Пасть – во, клыки – с мою руку! И лаял очень громко.

Где, хотела бы я знать, он видел лающего волка?

Свидетельница фыркнула:

–Джорджи, голос!

Пуделиха завиляла хвостиком и вдруг гаркнула:

–Гав-гав!

Да так, что истец со своим представителем дружно присели.

–У страха глаза велики,– заметила я громко.

–И уши,– хмыкнул судья Дарлассон.

Решение, понятное дело, он вынес в нашу пользу…

* * *

Несколько дней спустя меня вызвали на дисциплинарную комиссию.

По правде говоря, за все годы моей работы это была первая жалоба, так что я долго перебирала в памяти всех скандальных клиентов, которые могли бы мне так подгадить.

Если дисциплинарная комиссия сочтет претензии обоснованными, то вправе адвоката наказать. Наказания варьируются от устного порицания до приостановления свидетельства о праве на занятие адвокатской деятельностью, так что все это довольно серьезно.

В назначенный день я специально пришла в президиум пораньше, чтобы почитать жалобу. Секретарь взглянула на меня с сочувствием и молча вручила эпистолу на трех листах, подписанную… господином Масловым!

В тот момент ему не стоило попадаться мне под руку. Я, конечно, не оборотень, но покусать тоже могу.

Пришлось прождать часа два, и только судебная закалка позволила мне с честью выдержать это испытание. Полутемный коридор под кабинетом адвокатской «инквизиции», откуда временами доносятся такие вопли, что мороз по коже. Господин Маслов, бросающий на меня торжествующие взгляды. И два десятка лишних свидетелей, при которых даже душу не отведешь!

Наконец настал мой черед.

Мой самозваный обвинитель важно прошествовал в зал, за ним последовала я, стараясь держаться с должным хладнокровием.

–Господин Маслов,– взглянула на него поверх очков председатель комиссии.– Расскажите, в чем именно ваш адвокат нарушил ваши интересы…

–Она не мой адвокат!– с негодованием перебил он, как будто даже оскорбившись.

–Не ваш?!– искренне удивилась председатель, шурша листами жалобы, где расписаны (правда, в общих словах) многочисленные нарушения правил адвокатской этики с моей стороны. И уточнила с явным сомнением:– Тогда в чем же заключалось грубое нарушение закона и ваших прав адвокатом Орловой?

–Она защищала своего клиента! Оборотня, между прочим.

–И что?– Председатель пожала плечами.– Это работа адвоката.

–Но этим она помешала мне добиться справедливости!– припечатал господин Маслов, заставив присутствующих вытаращить глаза. Ничего не скажешь, шедевр логики!

–А вы, кхе-кхе, что скажете, госпожа Орлова?– обратилась ко мне председатель, не слишком убедительно замаскировав смех под кашель.

–Простите,– развела руками я,– если бы я стала защищать интересы господина Маслова, на меня бы пожаловался уже мой клиент. И был бы прав, кстати.

Комиссия заулыбалась, видимо, в красках вообразив попытку адвоката угодить и вашим и нашим.

Жалобщику мягко указали, что у него есть адвокат, на которого и возложена защита его интересов.

–Я требую, чтобы ее строго наказали!– не вняв увещеваниям, заорал господин Маслов.

Увы и ах, решение комиссии его разочаровало…

* * *

На следующий день мне позвонил Кведульв.

–Эта трусливая тварь!– прорычал он после короткого приветствия.– Он напал на вас исподтишка!

Прямо скажем, у меня не возникло вопроса, о ком речь. Интересно, каким образом Кведульв узнал о новой выходке господина Маслова?