Он прихватил палец губами.

— Не после того как ты победил самого темного библиотекаря.

Женька фыркнул.

«Победил — слишком громко сказано, — подумал он, но в Долине грез слова и мысли были равноценны и равнозвучны. — Скорее, чудом унес ноги».

— Остальным не удается и этого.

— Как тому метаморфу, что прикинулся полицейским?

— Домовому, — поправила Дарителла, — и он пришел к тебе не по приказу библиотекаря. Он хотел помочь, а не навредить, вот только повел себя неверно. Со всеми случается. Особенно, если почти не имеешь дел с людьми. Дрема, в которой ты пребываешь — его лап дело. Она целебная, не противься.

— Значит, дар убеждения библиотекаря почти иссяк?

Дарителла качнула головой.

— Мы пытались проследить откуда и куда он ехал, опросили всех, кто ехал с тобой в одном вагоне. Тебя припомнило человек семь — стояли рядом и видели, как ты рванул на выход, словно кипятком ошпаренный, — но библиотекаря никто не видел и не запомнил. Повезло лишь однажды: дежурная по эскалатору бросилась на Дерка с кулаками и требованием оставить «прекрасного человека Диму» в покое.

— На какой станции?

— Нижегородская.

— Значит, его зовут Дмитрий, и живет он на востоке Москвы или хотя бы появляется там время от времени, — задумчиво проговорил Женька, запоминая: его врага зовут Димой. Именно так банально и просто. Сколько в столице его тезок?.. Наверное, тысячи.

— Только нам это не поможет.

Что-то теребило, тянуло в памяти, снова подняла голову ярость и Женька от нее едва не задохнулся, стиснул челюсти до зубовного скрежета и выкрикнул, убрав руку Дарителлы от своих губ:

— Я видел его! И помню!!!

Он попытался вскочить, но она удержала, вцепилась в плечи со всей силы, нахмурилась.

— Нет, лежи! Отдохни немного. Тебе это сейчас необходимо.

— Время не ждет! — возразил он, впрочем, не пытаясь вырваться. Не хотелось вырываться, но следовало бежать, просыпаться, ставить с ног на голову сонное некромантское царство. Хотя именно слово «сонное» к нему совершенно не подходило. Некр и сам метался по столице, забыв о сне и отдыхе, и других гонял в хвост и гриву.

— Ты можешь кинуть в меня его образом? Я перешлю Дерку. Это и быстрее, и безопаснее. Жека, ты сноходец, Долина грез способна излечить тебя очень от многого, не спеши пока в Явь.

— Сейчас кину.

Проще сказать, чем сделать. Особенно, если никогда не пробовал, да и видел мельком. Женьку тогда съедала такая злость на эту тварь, что было практически не до чего.

— Я помогу, — Дарителла закрыла ему глаза своими ладонями и замерла, кажется, не дыша вообще.

Некоторое время не происходило ничего, затем темнота качнулась, обрела свист ветра и перестук колес. Надпись, советующая не слоняться без дела, встала перед глазами. В отражении стеклянных дверей покачивался вагон, только людей в нем почему-то почти не было. На крайнем правом — вернее левом, если обернуться, — сидении спала длинноволосая девушка в пышном, едва ли не бальном платье с алой лентой бус на шее. Двери напротив, игнорируя все надписи скопом, подпирал подросток и читал толстый том в темно-коричневой обложке с нечитаемым названием. Его иногда закрывала массивная фигура кого-то в темном плаще, застегнутом на все пуговицы. И не жарко ему?.. Женька, вероятно, и тогда подумал про это, а потом забыл.

Выше Женьки, широкоплечий, короткостриженый, цвет волос… черный. Нос выдающийся. Лучшая примета — именно он. Брови широкие, мохнатые, как у Брежнева, — Женька не удержался от фырканья, сравнив. Кто ж так говорил про людей с подобными бровями? Бабушка, кажется. И еще — вампир, поскольку на переносице брови сходятся. Женька так и не вспомнил, у кого подцепил примету. И плевать, что вампиров на самом деле не существует: эта дрянь ходячая не кровь пьет, а чувства, мысли, вкладывая в головы и души тех, кого высосал, свое извращенное представление о том, как тем следует жить. Он не вампир, хуже в миллионы раз! Кулаки сжимаются в желании врезать. А хотя бы по выпирающему кадыку — чтобы насмерть. Пусть даже сажают, неважно.

— Тише… — нежный голос влился в уши, вторя стуку колес. — Спокойнее.

Чего он, действительно, завелся снова? Не интересно это сейчас, когда враг находился вне досягаемости, а проклинать и наводить порчу Женька не умел и вряд ли когда научится. Для этого колдуном родиться нужно или ведьмаком. Хотя ведьмаки не любят мегаполисы, им бы в глухую тайгу или на Байкал.

— Не отвлекайся, недолго осталось.

Конечно, недолго. Припомнил почти все. Так… Глаза. Тоже темные, глубоко посаженые и расположенные на близком расстоянии от носа. Ну и голос. Низкий.

— Умница! — Дарителла отняла ладони от его глаз аккурат вовремя, поскольку в уши чуть не вплыл приказ покончить с собой. Снова.

Вряд ли Женька теперь вообще когда-нибудь сможет спуститься в метро.

— И не нужно, — улыбнулась Дарителла. — Там такое иногда проявляется… расскажу как-нибудь.

Женька кивнул, перевернулся на бок, прижимая ее к себе, всматриваясь в глаза: синие-синие, каких у людей не бывает.

— И кем бы ты меня вернула? Рыцарем? — не хотелось больше вспоминать. Следовало переменить тему, отвлечься. Пока руки не прекратят трястись хотя бы.

— Возможно, им, — произнесла Дарителла с вызовом в голосе. — В Ордене об этом предпочитают не помнить, но есть легенда. Если ей верить, первым рыцарем стал друг некроманта, погибший в бою, которого тот не захотел отпускать.

— Как просто…

— Вовсе нет, — она качнула головой, и светлые волосы заискрились в свете взошедшей луны. Долина грез жила по своим законам, и дни с ночами в ней нисколько не зависели от времени. — Мастер смерти мог лишь поднять тело или вызвать дух, но не вернуть к жизни. Воскрешение нам неподвласно.

— Как же тогда быть?..

— Он перешел Рубеж, кинулся к Владыкам Нави и обещал вечно охранять границу между мирами, если они помогут. Поклялся им в верности — за себя и всех тех, кто пойдет по его стопам.

— И они помогли? — вопрос, впрочем, был глупый: раз существуют Орден и Гильдия, значит, все у того некроманта получилось. Вот только Дарителла так и так служит Нави.

— А я кинулась бы в ноги к Владыне. Она добра ко всем.

— Придется же платить… Не надо, — попросил Женька.

—