Сиони разрыдалась бы, если бы внутри у нее все не пересохло.

Их запах… Они пахли так же, как и останки животных, и Сиони поймала себя на том, что радуется, что ощущает на языке привкус собственной рвоты, а не мертвых и изувеченных людей.

– Чуть-чуть не успели, – пробормотал шеф полиции. – Эх… Они улизнули. Этот совсем свежий, и тот. Мы опоздали.

Содрогаясь, Сиони посмотрела на Эмери. Его кожа посерела, запавшие глаза были обведены фиолетовыми кругами, обветренные губы чуть приоткрылись… Он молчал, но она знала, о чем он думает.

«Это я виноват, – проносилось в его голове. – Я пожалел ее и отпустил… Они погибли из-за того, что мое сердце оказалось слишком слабым».

Мучительные мысли раздирали Эмери: Сиони видела морщины, прорезавшие его лоб, напряженную шею, влажный блеск его глаз… Она вздохнула, сплюнула, вытерла рот. Угрызения совести Эмери давили на нее, как пульсирующие стены сердечных клапанов, душили ее. От них воздух становился густым и едким. Сиони понимала, что Бумажный маг теперь обречен всю жизнь нести на себе тяжкий груз. Кто ж такое забудет – хотя бы и с плохой памятью. Это просто невозможно изгладить из памяти. Никогда.

Краем глаза Сиони заметила облачко пара, и в ноздри ей ударил запах железа. Даже открывшийся ей ужас и страдания Тейна не могли усыпить ее бдительность.

Вокруг нее взметнулись бурлящие, обжигающие алые струи. Они устремились к ней, как змеи, резко виляя по пути и врезаясь в трупы, которыми была завалена кладовая. Они в буквальном смысле стирали все: и тела жертв, и стеллажи, и коробки, пощадив только стены, шефа полиции и Эмери. Бумажный маг впал в оцепенение, но теперь в его глазах вспыхнула ненависть к самому себе, и он продолжал взирать на трупы, распростертые на полу. Он не видел ни Сиони, ни Лиры – нынешней, материальной, самой что ни на есть реальной Потрошительницы. Лира внезапно появилась словно из ниоткуда и, сверля Сиони яростным взглядом, начала приближаться к девушке. С кончиков ее пальцев стекали капли пузырящейся крови. Живое воплощение дьявола из ада – злодейки из волшебных сказок, – разрезанное на куски и сшитое в лоскутный узор, который некогда поражал красотой.

Сиони побелела как полотно. Как же действует магия Потрошительницы? Какие именно кошмарные ужасы – вроде вырывания сердца у ребенка – должен сотворить Потрошитель, чтобы кровь вскипела? А ведь заколдованная кровь не коснулась Сиони, хотя и была нацелена на нее…

Сиони потрогала цепь-щит, опоясывавшую ее грудь, и отпрянула от черноволосой женщины, которая, похоже, была не на шутку раздосадована тем, что ее заклинание не достигло цели с первого раза.

Но Лира не коснулась ее. Слава богу! Сиони не хотела даже думать о том, что могло бы произойсти, если бы…

Лира вытащила из-за пояса кинжал, резанула лезвием свою ладонь, собрала брызнувшую темную кровь в сложенные чашечкой руки. Пробормотав что-то отвратительное для слуха, она швырнула капли в Сиони. Алые горошины скворчали и дымились от невидимого огня, но, прежде чем они долетели до Сиони, звенья бумажной цепи ощетинились и расшвыряли капли в стороны. Кровь затуманила детали видения, мгновенно разъела швы между кирпичами и оставила блеклые пятна на цементном полу. Образ Эмери начал выцветать.

Справа от Сиони, подле исчезавшего Бумажного мага, возникла дверь. Не белая, обрамленная красным, а красная створка, окруженная сгустками теней.

– Нет! – выкрикнула Лира и, выплеснув кровь на пол, кинулась к Сиони, вытянув окровавленные руки вперед.

Сиони метнулась к двери, прежде чем Лира успела схватить ее. Фенхель не отставал от хозяйки ни на шаг. Но Сиони очутилась вовсе не в тесной камере сердца Эмери, а в уже знакомом ей рабочем кабинете Бумажного мага. Здесь царил полумрак, комнату освещали лишь звезды, сиявшие за окном.

Она опять вернулась обратно! Вокруг нее хищно заплясали тени. Сердце Сиони отчаянно трепыхалось в груди.

Она угодила в западню.

Эмери налетел на нее, придавил предплечьем ее горло и швырнул на стену, туда, где только что находилась красная дверь. Сиони зажмурилась, ожидая, что сцена сейчас переиграется, но этого не случилось. Рука Эмери крепко прижимала ее к стене, и когда Сиони рискнула приоткрыть веки, то увидела его глаза, горящие зеленым пламенем.

На коже Сиони выступил пот. Фенхель залаял и вцепился в ногу Эмери бумажными зубами. Сиони сопротивлялась, но маг не ослабил хватку.

– Тебе нечего здесь делать, – прошипел он низким грубым голосом, совсем не похожим на голос Эмери Тейна.

Даже Эмери Тейн из точно такой же сцены, охваченный гневом и потрясенный до глубины души, говорил не столь холодно. Сиони кинуло бы в дрожь, не прижимай Эмери ее к стене так безжалостно.

– Простите! – крикнула она. – Я не…

Теневой Эмери отодвинулся, перехватил Сиони за плечо, а затем спихнул на стопку коробок и книг, аккуратно сложенных в углу. Картонные углы больно уперлись ей в бок и спину, на голову посыпались дешевые издания приключенческих романов.

– Я хочу спасти вас! – добавила Сиони.

Теневой Эмери засмеялся – захихикал, – и от этого звука, который мог бы испускать орган со сломанными трубками, у Сиони сразу свело руки.

– Никто не может меня спасти. Вы заплыли в опасные воды, мисс Твилл.

Фенхель дергал его за штанину и гавкал, но Теневой Эмери его не видел и не слышал. Пылающие глаза вперились в Сиони – так сова наблюдает за отчаянными попытками мыши сбежать, прежде чем пасть с небес и пронзить ее острыми, как иглы, когтями.

Сиони постаралась говорить твердо и уверенно, хотя ей это почти не удалось.

– Пожалуйста, отпустите меня. Тогда я смогу вам помочь.

– Помочь? – повторил Теневой Эмери, скривившись, как будто это слово состояло из неразбавленного уксуса. – А кто поможет им?

Видение раздвоилось; стены кабинета остались на месте, а мебель, книжные шкафы и пол исчезли, сменившись кладовой с расчлененными телами, валявшимися на цементе.

Сиони закатила глаза и зажала рот руками, чтобы успокоить вновь пожелавший взбунтоваться желудок.

– Уберите это! – громко завопила она сквозь пальцы.

– Зачем?! – гаркнул Теневой Эмери. – А хороша ли у вас память, Сиони Твилл? Вы, похоже, успели позабыть о них. Это я убил их.

– Нет! – взвизгнула Сиони, чувствуя, как ее веки набухают от слез, и отвернувшись от призрачной кладовой. – Не вы их убили, а Потрошители!

– Но я не задержал ее! – парировал маг.

– Вы ведь пытались, разве нет? – спросила Сиони, обращаясь больше к себе, нежели к нему. – Я сама видела. Вы хотели спасти их.

– Не их, – возразил Теневой Эмери (видение смерти между тем растаяло в воздухе и сменилось кабинетом с захламленным столом и книгами, раскиданными на полу). – А себя. Я просто преследовал Потрошителей.