если бы маги промедлили с атакой до тех пор, пока придавленные бойцы выбрались из-под Кантарики, она совершенно точно успела бы подняться. И тогда две трети вей этой подготовки ушли бы коту под хвост.

И решать, очевидно, нужно было мне. Вот только решать было особо нечего.

— АТАКА! — взревел я, чувствуя, как напрасно утекают драгоценные секунды использования Дара.

В следующее мгновение на Кантарику обрушились четыре мощнейших заклинания, от которых, кажется, задрожало даже само пространство. Вода и лёд, пламя и молния, земля, дерево и сталь, сложившихся в три десятиметровых копья, а также магия Зайва, ослабившая защиту плоти медведицы на её брюхе.

Такого напора не смогла выдержать даже непробиваемая шкура любимого питомца Фирсторна. По лесу разнёсся жалобный, полный боли и негодования рёв Кантарики, но дать ей очухаться после удара я не собирался.

Рванувшись в эпицентр пламенно-ледяной бури, я, чувствуя, как дрожат мышцы и дребезжат кости от такого надругательства, изо всех сих пнул медведицу прямо по тоже открывшейся из-за её падения.

Огромная мощь удара, а также то, что из-за применённой магии земля в регионе потеряла стабильность, стали причиной того, что даже поставленная Сколем под опорную ногу платформа не выдержала. Правая нога скользнула назад и я едва не сел в шпагат, лишь в последний момент успев упереть руку в землю.

Тем не менее, этого оказалось достаточно, чтобы я ощутил под сапогом трескающиеся рёбра медведицы. Её шкура уже не была целой и, хотя удары магии пришлись на живот, она больше не защищала Кантарику также идеально, как до этого.

А ещё от моего удара двадцатитонная туша отлетела прочь на несколько метров, открывая вид на лежавших под ней бойцов.

Значительная часть мощи заклинаний приняла на себя медведица. Тем не менее доспех одного оплавился настолько, что металл шлема плотно облепил лицо, а другой, судя по покрывавшему броню инею, промёрз до костей.

Шансы на то, что они выживут, были совсем небольшими, но проверять это и разбираться с этим я буду после того, как всё закончится. А пока, толчком руки вернув себя на ноги, я перешагнул через два тела и устремился к Кантарике.

Я торопился, и не только потому, что отведённые мне двадцать секунд использования Дара стремительно утекали сквозь пальцы. Мне казалось, что сейчас, когда она получила такие увечья, медведица впадёт в ярость и, вскочив, бросится в бой будто камикадзе, с единственной целью — убить как можно больше врагов.

По моим представлениям, да и по опыту предыдущих проведённых операций по устранению монстров, это был едва ли не единственный возможный вариант развития событий. Дикий зверь, а тем более дикое чудовище, раненное и разъярённое, не должно было быть знакомо с концепцией сдачи.

Вот только Кантарика, похоже, слишком долго прожила в мире, где ей ничто не угрожало и то, что она была любимой питомицей Фирсторна, похоже, было куда ближе к действительности, чем мне могло показаться.

Вместо того, чтобы встретить меня яростным напором, положить свою жизнь на убийство недруга и если уйти, то хотя бы в бою, медведица, когда я к ней подскочил, даже на ноги ещё не поднялась.

Она лежала на боку, от моего удара лишь отлетев в сторону, но не перевернувшись, магическая буря немного стихла, и нанесённые ей заклинаниями раны были прекрасно видны. Самая глубокая дыра в районе кишок от древесно-стального копья, Обугленная и до сих пор пузырящаяся плоть ближе к промежности и ледяная корка у рёбер.

Жестокие и наверняка болезненные раны, но далеко не смертельные. Тем более для монстра такого уровня. Кантарика совершенно точно смогла бы встать и продолжить бой без особых проблем.

Вот только она, похоже, даже не собиралась предпринимать попытку. Просто лежала, положив голову на землю и тихо жалобно ревя.

Можно было предположить, что это была какая-то уловка. Всё-таки монстры были куда умнее обычных зверей, и тем более такие сильные. Медведица вполне могла бы притвориться слабой, чтобы подманить меня и нанести неожиданный удар.

Но я эту идею отбросил почти сразу, как она появилась. Не знаю, как можно было объяснить это с рациональной точки зрения, но в голосе Кантарики я не слышал и намёка на какую-то злость. Она просто страдала, потеряв всякую волю к сражению.

Отключив потребление Дара, от своих запасов которого я потратил больше половины, и который оказался почти бесполезным, я подошёл и встал над медведицей. На секунду она приоткрыла глаз и скосила на меня взгляд. Но потом опять закрыла веко и продолжила нудно выть.

Не было никаких сомнений: этот бой закончился, победа была безоговорочной.

Но при этом это была едва ли не самая разочаровывающая победа, что у меня была за всю мою жизнь.

Не только потому, что я думал и планировал её на протяжении целых пятидесяти дней, а в итоге получил пшик. Не только потому, что я почти что зря использовал Дар и, вероятно, зря поставил под удар тех двух бойцов, которых Кантарика придавила.

Самым, до тошноты, отвратительным, было то, что я победил не потому, что оказался сильнее противника, а потому что он сдался. И мне уже не представится возможность выяснить, кто же сильнее на самом деле. Вся многодневная подготовка, все мои усилия, вся организационная работа — всё это будто бы потеряло смысл.

Конечно, это было не так. Если бы я не подготовился так тщательно и не сделал максимум, на что был способен, то вряд ли смог бы даже найти Кантарику до истечения пятидесятидневного срока. А даже если нашёл бы, не факт, что всё дошло бы даже до текущего положения, ведь, как бы там ни было, медведица была очень и очень сильна.

Но мерзкий осадок на душе, будто мне плюнули в лицо, а потом ещё и растёрли харчу по лбу и щекам, от осознания этого никуда не делся.

Размахнувшись, я пнул медведицу в челюсть. Не особо сильно, не для того, чтобы нанести травму, скорее чтобы выместить своё недовольство. Не помогло вообще ни разу.

— Что же, ладно, — тихо вздохнул я.

Подняв ногу, я с силой опустил пятку медведице на шею. Потом ещё раз, и ещё, до тех пор, пока не ощутил, как треснули позвонки. Живучесть монстра не позволит ей умереть от такой травмы. Но теперь, даже если Кантарика решит всё-таки воспротивиться тому, что я буду с ней делать, у неё это не получится.

После чего, развернувшись, глянул на тела бойцов. Рядом с ними уже сидел на корточках Зайв.

Когда я шёл к Кантарике, они оба ещё были живы. Но теперь, судя по аурам, тот, кому не повезло попасть под удар огненной молнии, уже был мёртв. А вот другой ещё цеплялся за жизнь и с помощью целителя шестой ступени у него были на это все шансы.

Остальные бойцы и маги выжидательно глядели на меня. Они видели, что я сделал, и наверняка прекрасно понимали, что произошло. Однако им требовалось подтверждение того, что мы справились и смогли сделать то, что запланировали ещё в форпосте.

И, как бы мне ни было тошно, я должен был дать им это подтверждение.

— Мы победили! — воскликнул я, вскинув над головой кулак.

Ответом мне стал многоголосый одобрительный рёв. То, что не смогли сделать два Стража, удалось нам. Это был достаточный повод для гордости.

— Что дальше? — поинтересовался один из магов.

— Отдохните, я ещё не закончил с тварью. Восстановите силы, нам ещё её шкуру обратно тащить. Даю час.

— Так точно!

Подтвердив, что поняли мой приказ, одарённые принялись рассаживаться прямо тут же на земле. Никакого инвентаря чтобы разбить даже временный лагерь у нас не было, да и не стал бы никто так заморачиваться сейчас. Несмотря на то, что весь бой не продлился и пяти минут, все были крайне измотаны.

— Исма! — девушка подлетела ко мне. Я протянул руку и мне на ладонь с её плеча прыгнула Руби. — Тоже отдохни, день ещё не закончился.

— Поняла.

Сам же я вместе с лисичкой вернулся к телу Кантарики.

Все в форпосте уже давно знали, что я от своего бога получил Дар, позволяющий мне наращивать силу сверх уровня ступени за счёт пожирания монстров. Мне пришлось раскрыть «правду», чтобы объяснить, каким образом я умудрился убить Майигу.

Вопросов, разумеется, появилось немало. Но Дары действительно существовали самые разные,