Как только супруги вернулись в Вашингтон, Мэдди поспешила растолковать все это Юджинии. Но та сразу ее одернула и сурово предостерегла:

– Будьте начеку, Мэдди, вы балансируете на краю пропасти. Вам приготовлена хитроумная ловушка. Он знает, на какие мысли наводил вас недавно, и теперь доказывает, что вы ошибались, внушает вам, что вы сами были во всем виноваты.

Джек выходил у доктора Флауэрс талантливым учеником Макиавелли, Мэдди было даже жаль его. Она мастерски его оболгала, убедив даже профессионала… Правда, за ланчем с Биллом она умолчала об этом из страха, что он окажется заодно с психиатром. Вместо этого речь зашла о его книге. Оказалось, что несколько месяцев назад через агента он уже продал права на ее издание.

– Какие у вас планы на осень? – спросил он ее осторожно, надеясь услышать о решении уйти от мужа. Но Мэдди избежала этой темы. Он заметил, что она выглядит более спокойной, чем раньше, даже счастливой. Видимо, дела пошли на поправку. Тем не менее его тревога за нее никуда не делась. Подобно доктору Флауэрс, Билл боялся, что муж заманивает ее в капкан, чтобы навсегда сделать своей невольницей и, чередуя кнут и пряник, окончательно извести. То, что она обошла вопрос ухода от Джека, сильно его огорчило.

– Я хочу всерьез заняться программой, – рассказывала Мэдди. – Наши рейтинги пошли резко вниз. Я думала, это из-за Брэда, но Джек считает, что я тоже даю слабину и уже не так хороша, как раньше. Он утверждает, что мои репортажи стали скучными. Я планирую на эту осень специальные сюжеты. Постараюсь сделать их как можно более живыми.

Все ясно как день: Джек обвинял Мэдди в том, в чем она вовсе не была виновата. Но это было видно Биллу, а не ей самой: ей хотелось верить мужу. Дело было не в недостатке ума, а в некоей установке, тем более что способности убеждать Джеку было не занимать. Разобраться, что к чему, могли только немногие, проникшие в самую суть. Увы, Мэдди находилась слишком близко к эпицентру, чтобы эту суть увидеть.

Билл уже почти решился сам позвонить доктору Флауэрс после ланча с Мэдди, но передумал, рассудив, что психиатр не станет обсуждать с ним, человеком посторонним, свою пациентку – не позволит профессиональная этика. Оставалось беспомощно наблюдать за происходящим с несчастной женщиной, надеясь, что вскоре представится возможность ей помочь; пока что такой не просматривалось. Снова он вспоминал Маргарет, томительные месяцы ожидания, свою неспособность ее спасти. Больнее всего было то, что из головы не шел трагический финал истории. Сейчас Билл боялся совершить ту же ошибку, спугнуть противника преждевременным ходом. Он лучше всех остальных понимал, с каким могущественным врагом имеет дело: перед ним был опытный, хитроумный террорист. Задачей Билла было спасти Мэдди. Он очень надеялся, что в этот раз не оплошает.

Комиссия трудилась успешно, ее члены договорились встречаться чаще. Первая леди представила шестерых новых участников, и все вместе стали готовить осеннюю кампанию, включавшую рекламные ролики, предостерегающие от домашнего насилия и преступлений против женщин. Таких роликов первоначально предполагалось шесть, к работе над ними приступили шесть подкомиссий. Билл и Мэдди вошли в подкомиссию по изнасилованиям. От того, что они в связи с этим узнали, у обоих волосы встали дыбом. Другая подкомиссия занялась убийствами – участвовать в ней ни ему, ни ей не захотелось.

Лиззи снова приехала в Вашингтон. Мэдди поселила ее в Four Seasons и пригласила выпить с ними чаю Билла, на которого девушка произвела прекрасное впечатление. Мэдди не преувеличивала, называя ее красавицей; умом она ничуть не уступала матери. Учитывая то, как мало возможностей у нее было, ее образованность оказалась достойна восхищения. Лиззи была одержима учебой, обожала свой колледж в Мемфисе и действительно читала запоем.

– Если получится, в следующем семестре я переведу ее в университет Джорджтауна, – сказала Мэдди Биллу за чаем. Лиззи захлопала в ладоши.

– У меня есть кое-какие связи, которые могли бы облегчить задачу, – сказал Билл. – Что бы вам хотелось изучать?

– Внешнюю политику и коммуникации, – без колебаний отчеканила Лиззи.

– Я бы с радостью взяла ее стажироваться на телеканал, но, увы, это невозможно, – сказала Мэдди с сожалением. Она скрыла приезд Лиззи от Джека. Он был пока что очень добр к ней, и ей не хотелось его огорчать. Он уже заговаривал о поездке в Европу в октябре – это она пока что не сказала Биллу. – Если Лиззи переведется учиться сюда, мы снимем ей квартирку в Джорджтауне.

– Надо будет позаботиться о безопасности, – напомнил Билл. Оба они были под впечатлением от статистики изнасилований, которую узнали на последнем заседании комиссии.

– Непременно, – кивнула Мэдди, подумавшая о том же. – Лучше, чтобы она снимала квартиру на пару с другой девушкой.

Когда Лиззи отлучилась, Билл принялся ее расхваливать:

– Какая чудесная девушка! Вы можете ею гордиться.

– Я горжусь, хотя не имею на это права.

Этим вечером они с Лиззи шли в театр. Джеку Мэдди сказала, что приглашена на устроенный комиссией женский ужин; он был недоволен, но, поскольку комиссию возглавляла первая леди, возразить не мог.

После возвращения Лиззи разговор вернулся к теме ее учебы и переезда в Вашингтон, чтобы быть ближе к матери. Для них все это походило на сбывшуюся сказку, но Билл был убежден, что обе это заслужили.

В пять часов он откланялся. Еще через несколько минут Мэдди попрощалась с Лиззи и, оставив ее в отеле, заспешила домой, увидеться с Джеком и переодеться для театра. Они с Лиззи собирались посмотреть новую постановку «Король и я»[7]. Мэдди предвкушала, как поведет Лиззи на первый в ее жизни мюзикл. Дочь ждало истинное удовольствие, и мать мечтала разделить его с ней.

Джека она застала за просмотром субботних новостей. Ведущие выходных дней имели более высокий рейтинг, чем Мэдди и Брэд, но Джек по-прежнему не соглашался с женой, утверждавшей, что это происходит по вине Брэда, который не подходит на роль ведущего. Затея Джека – избавиться от Грега – горько аукнулась. Но он по-прежнему во всем винил Мэдди. Продюсер был на ее стороне, однако опасался признаться в этом Джеку: перечить ему не осмеливался никто.

Джек запланировал ужин с друзьями, хотя не любил проводить уик-энд без жены. Он еще одевался, а ей уже пора было бежать. Они поцеловались на прощание, и Мэдди вышла из дома с приятным чувством: муж все еще был с ней ласков, и это сильно облегчало жизнь. Ей хотелось надеяться, что трудные времена остались позади.

Она заехала за Лиззи на такси, и они отправились в театр. Смотря представление, Лиззи реагировала как маленькая девочка, а в конце от души хлопала.

– Это лучшее из всего, что я когда-либо видела, мама! – воскликнула она, когда они выходили из театра.