– Оказывается, Петр, Сапунцов приезжал в райцентр не герболайф пропагандировать, как говорил Царьковой с Золовкиной при первой встрече, – сказал Бирюков.

– А что? – спросил Лимакин.

– Судя по тому, как Валентин быстро отвадил от телефонных звонков наркоманов, угрожавших Софии Михайловне, привозил он наркотики некой Коновалихе для реализации.

– Откуда Коновалиха у нас появилась?

– Наверное, из местных барыга. Не слышал о ней?

– Я, Антон Игнатьевич, слышал другое: последнее время в нашем районе купить «дозу» героина стало проще, чем бутылку водки. Но считал, что вал наркоты идет из Новосибирска. Трудно поверить, что в районном захолустье нашлась лихачка, не побоявшаяся организовать наркопритон. Здесь же все на слуху.

– На слуху, но… выходит, проморгали мы создание притона.

– При чем мы? Куда криминальная милиция смотрит?

– Видимо, туда, где халявным доходом делятся.

– Да за это надо в шею гнать деляг из милиции!

– Гнать – мало. На скамью подсудимых садить надо. Как только завершим дело по убийству Царькова, сразу возьмемся за Коновалиху.

– Если милиция с ней повязана, много неприятностей будет.

– О приятном, Петр, думать не приходится, когда молодежь гибнет. В этом году в райцентру сколько наркоманов от передозировки погибло?

– Трое. И все в возрасте чуть за двадцать лет. На эту тему я с Медниковым беседовал. Борис говорит, что барыги в целях наживы добавляют в героин всякую гадость: толченый мел, зубной порошок и даже детскую присыпку талька. От таких суррогатов передозировка – явление распространенное… – Лимакин нахмуренно помолчал. – Что еще нового Веселкин рассказал?

– Новостей много. Серебристо-белый «Мерседес», одежда, в которой Сапунцов ушел из дома, и черный портфель «Дюпон» обнаружены в сапунцовском гараже. А в портфеле – пятьдесят тысяч долларов.

– Солидная сумма, однако.

– Для поставщика наркотиков не так уж и большая.

– Может, это киллерский гонорар за убийство Царькова?

– Для «гонорара», по-моему, многовато. Царьков – мелкая сошка, чтобы за его голову такие деньги платить.

– Ох, запутанное дело… Ширинкина врачи привели в чувство?

– Привели. Сегодня можно будет допросить Максима.

– Представляю, как старательно начнет он изворачиваться и отрицать содеянное.

– Как бы ни старался, а песенка его спета.

– У меня, Антон Игнатьевич, не выходят из головы дневниковые размышления Царькова об иллюзорности жизни. Вот и преступники тешат себя иллюзиями о безнаказанности. Взять, например, Коновалиху… На какое чудо она надеется? Считает, что наркотическая веревочка будет виться без конца?…

– В царьковском дневнике, Петр, мне запомнилась чеховская фраза: «Ничто так не оглупляет и не развращает человека, как деньги». Сказано давно, но будто о современном преступном сообществе, которое уверовало в магическую силу денег и оттого ведет себя вызывающе дерзко. Отношение к милицейским и судебным органам, скажем, у той же Коновалихи плёвое, потому как барыга наверняка знает, что не все благополучно в этих органах…

На восходе солнца впереди показались пригородные строения Новосибирска. Сразу возрос поток встречных машин. Большой город словно выдавливал из себя ревущий и фыркающий копотью длинный хвост разномастной техники. Кое-как преодолев автомобильную пробку у вещевого рынка, проехали в общем потоке транспорта по расцвеченным рекламными щитами улицам, и наконец Бирюков с облегчением остановил «Жигули» у входа в Управление уголовного розыска.

Несмотря на ранний час, Веселкин с Голубевым были уже на работе. После обычных при встрече приветствий они предложили приехавшим чай с бутербродами. Завтрак на скорую руку занял минут двадцать. За это время Веселкин уточнил некоторые подробности розыскных мероприятий вчерашнего дня. Когда он умолк, Бирюков спросил:

– Не выяснили, из какого источника в портфеле Сапунцова появились пятьдесят тысяч долларов?

– Вот документ, – Веселкин показал заверенную печатью справку. – Эту валюту, цент в цент, Назарян получил за российские рубли в обменном пункте Промстройбанка накануне отъезда в Австралию.

– Не с пустым же карманом он за границу уехал.

– Разумеется, нет. В том же самом Банке Ованес Грантович оформил кредитную карточку, по которой можно околесить весь мир.

– Выходит, на убийстве Царькова Сапунцов с Ширинкиным хотели хорошо заработать?

– По словам вашей землячки Чибисовой, получается так.

– Не многовато ли доморощенные киллеры заломили с Назаряна? – усомнился Бирюков. – Цена «заказа», сам знаешь, обычно зависит от сложности исполнения. Одно дело, скажем, ликвидировать в многолюдном городе бизнесмена, который без вооруженной охраны шагу не ступает, другое – убить одинокого инвалида в тихом райцентре.

– Мне тоже щедрость Ованеса Грантовича непонятна, – согласился Веселкин. – Цена слишком велика за устранение заурядного соперника. И исполнители «заказа» выбраны неразумно. Что Сапунцов, что Ширинкин – дилетанты в делах подобного рода. Не стану гадать, какие замыслы у них были. В настоящий момент у меня есть лишь одна уверенность: затеяно это безрассудство Валентином Сапунцовым.

– В этом и я не сомневаюсь. Нет ответа на другой вопрос: ради чего?…

– Вчера Аркадий Могильный высказал предположение, будто Сапунцов, обманув Назаряна, хотел ликвидировать своего соперника.

– Царьков не был никому соперником. Хотя София Михайловна материально поддерживала его, но он совершенно не вмешивался, в личную жизнь бывшей жены.

– Не надоела Софии такая поддержка?

– При ее доходах – это совсем не обременительная обуза.

– Бывает, и капля переполняет чашу терпения.

– Здесь не тот случай. Добрые отношения между бывшими супругами поддерживались без принуждения.

– Словом, мадам Царькова вне подозрений?

– Думаю, что – да. Женщина она порядочная.

– Однако перед Сапунцовым не устояла…

– Это не от испорченности. Возраст у Софии Михайловны такой, когда основной инстинкт сбивает с панталыку.

– Она же не глупенькая девочка, чтобы совершенно не разбираться в выборе партнера.

– Нынешние раскрепощенные девочки разбираются в мужиках лучше, чем взрослые дамы, прошедшие суровую школу социалистического воспитания.

– Когда Царькова прервала связь с Сапунцовым?

– В июле прошлого года.

– Долго созревал нарыв.

– На десятом месяце прорвался. За это время Сапунцов и Назарян наверняка сменили по косому десятку любовниц и вдруг вспомнили инвалида Царькова, который, видите ли, им чем-то помешал.