– Да, такая «помеха» притянута за уши, – подумав, сказал Веселкин. – Сдается мне, что Сапунцов ловко охмурил шефа, но, связавшись с непредсказуемым Ширинкиным, сам попал в ловушку.

– Я такого же мнения.

– Царьков не наркоманил?

– Нет. И спиртным не увлекался.

– Значит, алкогольно-наркотическую версию исключаем?

– По имеющейся информации, убийство Царькова ни с наркотиками, ни с алкоголем не связано. Вот конфликт соучастников преступления вполне мог возникнуть на этой почве, – сказал Бирюков. – Кстати, когда можно допросить Ширинкина?

– Врач сказал, в любое время дня. Однако прежде, чем заняться Максимом, надо нам, Антон Игнатьевич, побеседовать в аэропорту с Назаряном до того, как он успеет пообщаться со своим шофером Аркашей Могильным, который будет его встречать… – Веселкин глянул на часы. – До прибытия ростовского рейса остается полтора часа. Чтобы не опоздать, предлагаю заранее поехать в Толмачево.

– Поехали, – согласился Антон.

На дорогу до Толмачево ушло около получаса. Бирюков ехал в «Волге» с Веселкиным, который ориентировался на улицах Новосибирска не хуже профессионального таксиста. Следом не отставал Слава Голубев с Лимакиным в прокурорских «Жигулях». Несмотря на прошедший ночью дождь, здание аэровокзала выглядело мрачно. На взлетном поле не слышалось обычного по утрам рева прогреваемых турбин самолетов, готовящихся к рейсам. Лишь у международного терминала тарахтел компрессор бензозаправщика, качавшего топливо в утробу авиалайнера с изображением германского флага на хвостовом стабилизаторе. На испещренной мелкими лужами привокзальной площади стояло с полдесятка частных автомобилей. Темно-вишневой «Тойоты» Могильного среди них не было.

Бирюков попросил Голубева узнать в справочном бюро вокзала, не опаздывает ли ростовский рейс. Вскоре Слава доложил, что из Ростова сегодня самолета но будет, но через полчаса прибывает ИЛ-86 из Москвы.

– Финита ля комедиа, – сказал Веселкин. – Либо авиаторы безобразничают, либо Назарян пошел зигзагами. Коль уж сюда приехали, придется встретить москвичей. Вдруг получится так, что мы ждем Ованеса Грантовича с моря на корабле, а он скатится с горы на лыжах…

– Полчаса нам судьбы не решат, – ответил Антон. – Давай подождем.

Неожиданно неподалеку от «Волги» остановилась темно-вишневая «Тойота», за рулем которой сидел Аркадий Могильный. Веселкин тут же подошел к нему и с улыбочкой сказал:

– Доброе утро, Аркаша.

– Здравия желаю, командир! – с заметным удивлением, но бодро ответил одессит.

– Кого встречаешь?

– За шефом приехал.

– Что же ты вчера о ростовском рейсе нагородил?

На лице Могильного появилась виноватая улыбка:

– Чтоб мне неженатым умереть, за что купил, за то и продал. Ночью шеф перезвонил и приказал встречать не из Ростова, а из Москвы.

– Чего он запетлял, как заяц?

– Та хрен его знает.

– Ты не лезь шефу на глаза, пока я с ним не переговорю.

– Заметано. Исполню, как приказали. Кажись, мне надо сматывать монатки в ридную Одессу?

– Не спеши наперед батьки в пекло.

– Чую, пекло разгорается здесь. Боюсь опалиться.

– Если не виноват, не бойся.

– Касаемо наркоты моя совесть чиста, как у младенца. А за пакости «батьки» дите не в ответе.

– О наших встречах помалкивай.

– Заяц трепаться не любит.

– До пока, Аркаша.

– До побаченья, командир.

Веселкин вернулся к «Волге». Посоветовавшись сообща, решили, что он с Бирюковым займутся Назаряном. Голубев проконтролирует поступление багажа Ованеса Грантовича, а Лимакин понаблюдает за Могильным: не передаст ли кто из пассажиров ему «посылочку», как это должна была сделать Тараданова при несостоявшейся встрече с Сапунцовым.

…ИЛ-86 совершил посадку точно по расписанию. Затормозив в конце летной полосы, лайнер неторопливо развернулся, медленно подрулил к вокзалу и, громко рыкнув, заглушил турбины. К борту сразу подкатил аэрофлотовский трап. Началась неспешная высадка пассажиров.

Назарян спустился по трапу в числе первых. Невысокого роста и худощавый он выглядел молодо, но типично кавказское лицо с орлиным носом выдавало истинный возраст. На нем был ладно пригнанный клетчатый костюм, через плечо перекинут стального цвета плащ, а в правой руке – черный портфель – точная копия сапунцовского «Дюпона». Выйдя через распахнутые ворота на привокзальную площадь, «сын Кавказа», вероятно, отыскивая личного шофера, огляделся. Подошедший к нему Веселкин предъявил удостоверение личности и сказал:

– Ованес Грантович, надо срочно с вами поговорить.

Лицо Назаряна недовольно нахмурилось. Оторвав взгляд от развернутых корочек, он устало вздохнул:

– Чем обязан?…

– Лично вы – ничем. Разговор пойдет о Валентине Сапунцове.

– Знаете такого?

– Знаю, мой телохранитель. Что с Валентином?

– Убили его.

– Кто?!

Вместо ответа Веселкин предложил:

– Пройдемте к нашей машине. Там прокурор района, в котором совершено убийство. Он расскажет вам известные следствию факты.

– Извините, меня ждет шофер, – Назарян показал на Могильного, выскочившего из «Тойоты», словно пружинистый чертик из табакерки. – Можно передать ему портфель и плащ?

– Пожалуйста, передайте.

При передаче портфеля Ованес Грантович сказал Могильному короткое «обожди» и хмуро зашагал рядом с Веселкиным. Краем глаза Веселкин заметил, как от прокурорских «Жигулей» по направлению к «Тойоте» неторопливо направился Лимакин. Когда подошли к «Волге», сидевший в ней Бирюков предусмотрительно распахнул дверцу. Официально представившись, он пригласил Назаряна к себе на заднее сиденье. Быстро усевшись. Назарян сразу спросил:

– Извините, гражданин прокурор, какая необходимость занесла Валентина Сапунцова в ваш район?

– Вы, наверное, сами знаете, какие у него были дела в райцентре, – ответил Антон.

– Совсем, дорогой, не знаю. Я никогда не посылал Валентина туда.

– Между тем, Сапунцов приезжал к нам неоднократно.

– В мое отсутствие?

– Напротив, при вашем присутствии.

– Странно такое слышать…

– Выходит, Валентин утаивал от вас эти поездки?

Назарян ладонью пригладил густые седеющие волосы.

– Обождите, обождите… – задумчиво проговорил он и как будто вспомнил: – Впрочем, была у него в райцентре знакомая женщина по имени, кажется, Соня, но я давно от Валентина о ней не слышал. Со средины прошлого лета Валентин ни разу не упомянул о Соне.