– С заработками там плохо. Приходится из России подкармливать родственников…

В конце разговора Бирюков извинился за отнятое время. В ответ Назарян пожелал удачи в раскрытии преступления. Проводив взглядом умчавшуюся темно-вишневую «Тойоту», Антон спросил Веселкина:

– Что скажешь, Константин Георгиевич?

– Скажу двояко: либо Ованес Грантович не виноват в убийстве Царькова, либо он Великий комбинатор.

– Хотелось бы попытать его о наркотиках, но касаться этой темы без неопровержимых улик нет смысла.

– Правильно, Антон Игнатьевич, тема слишком щепетильная, чтобы наобум ее решать. По распоряжению генерала на днях будет создана группа из опытных оперативников, которые основательно возьмутся за кафе «Вдохновение». Посмотрим, к какому поставщику оттуда потянется ниточка.

В распахнутую дверь «Волги» заглянул Лимакин.

– Как портфельчик? – сразу спросил Веселкин.

– Недозволенных вложений нет. В портфеле – сменное белье да бритвенные принадлежности, – ответил следователь.

Тут же подошедший Слава Голубев доложил, что никакого багажа Назарян не привез.

Веселкин вздохнул:

– По машинам, ребята. Пора навестить болезного Максимку Ширинкина.

…Прикрытый до плеч простыней Ширинкин лежал на левом боку в небольшой одноместной палате. На его небритом осунувшемся лице была такая болезненная гримаса – смотреть жалко. Первый допрос оказался, как первый блин, комом. Для защиты Максим выбрал банальный среди уголовников способ: впал в «глухую несознанку» и «чесанул по бездорожью», то есть стал говорить неправду. Признался он лишь в том, что вымогал у иногородних шоферов-дальнобойщиков деньги за проезд по Новосибирску. За это, дескать, и получил ранение. Остановленный на Кузбасской трассе водитель рефрижераторной фуры оказался вооруженным. Увидев наведенный ствол пистолета, Ширинкин испугался и побежал к своему джипу, а дальнобойщик дважды выстрелил ему вдогонку. Как выглядит пистолет «Зауер», Максим не знал, потому что никогда его не видел. Не имел он представления и об отмычке, обнаруженной в кармане кожаного пиджака. На вопрос откуда она? – безнадежным голосом ответил: «Наверно, когда был в обмороке, менты подсунули». С Валентином Сапунцовым иногда встречался в казино. Никаких совместных дел с ним не имел. О том, что Сапунцов убит, слышит впервые…

Понадобилось больше недели напряженной работы, чтобы убедить Максима в бесполезности наивного запирательства. Прижатый свидетельскими показаниями, очными ставками и бесспорными экспертизами Ширинкин вынужден был рассказать правду. Анализируя материалы завершенного расследования перед утверждением обвинительного заключения, Антон Бирюков невольно отметил, с какого ничтожно малого пустяка может завязаться клубок серьезного преступления. В данном случае завязкой для уголовной цепочки, закончившейся двумя убийствами, послужила всего-то импортная сигарета.

Однажды вечером в казино, когда Назарян развлекался за ломберным столом, Валентин Сапунцов сидел у стойки бара и от безделья потягивал через соломинку виски с содовой. Подсевший рядом Ширинкин «стрельнул» у него сигарету «Мальборо». Затянувшись несколько раз, удивился:

– Ароматный табак. Где, Валян, такое курево берешь?

Сапунцов усмехнулся:

– Берешь ты, а я покупаю в фирменном магазине.

– Тоже как-то покупал аналогичную пачку, но запах другой.

– Все сигареты, сделанные в России, пахнут «Беломором». А эти настоящие, американские.

– Поди, дорого стоят?

– Полтора бакса пачка.

– Ого-го-го… Считай, поллитряк водки. Авторитетно живешь.

– Что тебе мешает так жить?

– Судьба. Постоянно кручусь, но навар хилый.

– С дальнобойщиков много не возьмешь.

– Научи, где взять больше.

– Деньги, Макс, валяются везде. Надо не лениться поднимать их.

– С моим пузом тяжело сгибаться.

– Могу подыскать сидячий калым.

– Сидеть, как Емеля на печи, и огребать навар – это по мне.

– На полную халяву не борзей. Придется подсуетиться. Короче, надо будет раз в неделю съездить с портфелем в райцентр. Полтора часа – туда, полтора – обратно и – двести баксов в кармане. За месяц набежит восемьсот «зеленых».

– Портфель с чем?

– Дураку понятно, не с постным маслом.

Ширинкин поцарапал затылок:

– Я хотя и не шибко умный, но наслышан, что за транзит наркоты карячится пятнадцать пасох с конфискацией имущества. Крутой риск.

– С дальнобойщиками ты тоже круто рискуешь. На смелого братка нарвешься, можешь в кювете зазимовать.

Сапунцов угостил Ширинкина марочным коньяком, и Максим почувствовал вкус легких денег…

Первую поездку в райцентр сделали вдвоем. Валентин познакомил Максима с Кларой Коноваловой. По его словам, в правоохранительных и судебных органах района у Коновалихи такие надежные «заточки», что никакой черт ей не страшен. Моложавая с волевым лицом женщина, расцвеченная золотыми цацками и модным «прикидом», при знакомстве держалась так уверенно, словно была не наркоторговкой, а почетной жительницей районного городка. Роскошный дом, заставленный импортной мебелью, новый японский внедорожник с никелированными прибамбасами и два бритоголовых охранника, комплекцией под стать Сапунцову, откровенно демонстрировали, что барыга живет на широкую ногу и районные менты для нее не страшнее, чем шавка для слона.

Впечатление полной безопасности успокоило Ширинкина. Во второй раз он поехал к Коноваловой один. Клара, взвесив на аптечных весах целлофановый пакет с белым порошком, без слов отсчитала Максиму сто пятьдесят новеньких российских купюр по тысяче каждая. Удивленный столь крупной суммой Ширинкин растерянно спросил:

– Не липовые?

– Фирма веников не вяжет, – с ухмылкой ответила Коновалиха.

«Если дилерша ворочает такими “бабками”, то в случае провала пятнадцать лет строгого режима с конфискацией ей гарантировано, а курьеру тоже долго воли не видать», – мрачно подумал Максим и на обратном пути из райцентра молил Бога, чтобы не попасть в досмотр, который временами проводят омоновцы при въезде в Новосибирск. Облегченно вздохнул, когда передал деньги Сапунцову. Валентин тут же вручил максиму шесть тысячерублевок. Улыбнувшись, спросил:

– Ну, доволен поездкой?

– Мандражил всю дорогу, – признался Ширинкин.

– Чтобы не мандражить, вози с собой лоха. Если шухер возникнет, сдашь его ментам под видом случайного попутчика, которого знать не знаешь и о содержимом портфеля не ведаешь. И обо мне – нигде ни звука.

На роль «лоха» Ширинкин быстро уговорил случайно встреченного у церкви Гришу Пирамидина, заросшего волосами пуще болонки. После трех поездок сообразительный Пирамидон догадался, какая судьба ему уготована, и увильнул от риска. Впав в апатию, Ширинкин по-черному запил. Отрезвил его неожиданно заявившийся в гости Сапунцов. Максим начал было извиняться, но Валентин спокойно сказал: