преданию, если потереть их, раскроется талант. Вот все и трут, трут, трут. А он не раскрывается.

В шесть Татьяна не появилась. Матвей отнес это к старинному женскому обычаю нарочно опаздывать даже на очень важные встречи.

В восемнадцать тридцать он отбил ей СМС. «Я на месте». Ответа не последовало. В семь вечера набрал номер. «Абонент временно недоступен». В восемь, поняв, что ждать бесполезно, возложил цветы к подножью памятника и поехал к ней.

Дверь предсказуемо никто не открыл. Вывод напрашивался сам собой: что-то стряслось. Погнал в отдел, посмотрел в дежурной части сводки. Среди потерпевших Татьяны, слава богу, не было. Дежуривший Гуляев сообщил радостную весть, что готовится приказ о выводе Моти за штат, и принес соболезнования.

Моте было пофиг. Что с Татьяной? Где она? Телефон по-прежнему отвечал холодным голосом автомата. Хоть бы добрый тембр подобрали, как у любителя животных Николая Дроздова.

Самое обидное, что при всех своих возможностях он абсолютно не представлял, что делать, кроме проверки морга и больниц. Подать в розыск? На основании чего? Да и что это даст? Те же морги и больницы. Ну разве что биллинг и геолокацию. Ну еще проверка камер… Да, да! С этого и надо начинать.

Но, увы, только утром. Сейчас в техотделе даже дежурного нет.

Мелькнула мысль — а не месть ли это с ее стороны? Типа самолюбие его потрепать. Пускай свое место знает. Нет, нет, вряд ли… Не тот она человек, чтобы дешевые спектакли разыгрывать.

Вернулся к ее дому, поставил «Солярис» напротив подъезда и окон. Если вернется — увидит. Если уже в адресе — зажжет свет.

Ждал до пяти утра. Ни ее, ни света… Значит, все-таки что-то стряслось. Она говорила, что в городе есть подруга по детдому. При желании можно установить. Но это на крайняк. На всякий случай сгонял к дому Китаева. Но и там в окнах света не было, а к домофону никто не подошел.

В половине десятого Матвей приехал в отдел. К утренней сходке. Соврал Хрому, что вызвали в УСБ. Сам, прикупив бутылку дорого коньяка, рванул в техотдел. С дешевым там делать нечего. Коррупция. Попросил у знакомого техника без формальностей добыть записи с камер возле дома Татьяны. Тот попросил два часа и еще одну бутылку. За риск, ибо без бумаг.

Версии рождались одна хуже другой. И все с трагическим финалом. Предположения, что она случайно потеряла память, похищена на органы или неожиданно впала в кому, отвергал сразу. Без сомнения, это продолжение истории с братом. И история всплывет, если Матвей начнет активно рыть землю. Шли годы… А она так и не нашлась.

Он все же посоветовался с Хромовым. Так и так, одна знакомая, у которой нет родни, пропала без вести. Нельзя ли хотя бы организовать материал проверки. Например, по его рапорту. Или заявлению соседей.

— Надо подождать хотя бы неделю, — был предсказуемый ответ.

Единственное, что можно сделать — поставить «сторожевик» в информационный центр: если она попадет в полицию, с Матвеем сразу свяжутся.

Техник не подвел, коньяк сделал свое коричневое дело. Вместе с Мотей запустили запись. Одна из камер, установленная на фасаде соседнего детского садика, выходила и на дорогой сердцу подъезд.

В начале шестого Татьяна вышла из дома, миновала небольшой двор с припаркованными машинами и свернула в арку. Буквально через пару секунд следом зашел какой-то тип в синей форме дворника. Появился он буквально из ниоткуда, скорей всего из-за газонного кустарника.

— Давай на выход.

Любитель коньяка сменил камеру. Она принадлежала Фонду по борьбе с порнографией.

Но увы! На экране оказалась сплошная порнография. То есть — муть. Техник перемотал запись назад. Муть исчезла, выход из арки как на ладони. Но тут же муть появилась снова.

— Шариком от пейнтбола пальнули, — пояснил техник, — из машины или окна. С одного выстрела попали. И главное, вовремя. Она как раз вышла из дома.

— Да, стрелять они умеют, — печально констатировал Мотя, поняв, что затея с камерами провалилась и что Татьяну коварно похитили.

Надо будет опросить народ в том районе. Вряд ли она сдалась без боя, возможно, кто-то что-то запомнил. Человека похитить — не мыло в бане стырить.

Отработанный трюк. Не стали убивать сразу. Она, как и брат, пропадет без вести. А значит, и подход к розыску будет иным. Тем более родни нет, панику поднимать никто не станет.

Да, расчет верен. Кроме одного. У нее появился Матвей.

Наверно, зря он ездил к Алмазову. Возможно, тем самым ее и подставил. Идиот. Конечно, подставил! Ее же предупредили, чтоб сидела и не высовывалась, а он соврал, что она приходила в полицию.

Да не идиот. Полный мудак!

Хватит ныть! Соберись, тряпка! Иди и убей Алмазова, перед этим выпытав правду.

Матвей примчался к ее дому, осмотрел, прошелся по квартирам, окна которых выходили на арку. Как и бывает в таких случаях — никто ничего. Даже если что и видели, не скажут. Нет вам веры, сатрапы кровавые! «Да это же я — герой плакатный!» Пофиг.

В отделе кинул срочный запрос на Брагина. Человек-зверь, как и хозяин, оказался чист перед законом. Что не говорило об отсутствии судимости. Просто подчистил информационный центр. Зато у него имелся частный дом в Бунино — ближайшем пригороде Новоордынска. Пара машин и дача. Наверняка есть еще что-нибудь, не зафиксированное в налоговой. Коммерческий статус — ИП «Роки». Так же кличут болонку. Прекрасно, когда любовь к животным плавно переходит в любовь к деньгам. Или наоборот.

Дом наверняка под охраной. Возможно, не только заочной.

Матвей, пока не подписан приказ о выводе его за штат, рванул в Бунино. Татьяне больше не звонил — какой смысл? Только кинул запрос на биллинг ее мобильника и геолокацию.

Через полчаса он был на месте. Бунино — местная Рублевка. Но дом Брагина не отличался размахом и вычурной безвкусицей. Два скромных этажа, кирпичный забор, ворота. Как и полагается людям, все время живущим в тени. Очной охраны не видно, но на каждом углу по камере наблюдения. На воротах табличка: «Объект находится под охраной ЧОП „Патриот“». Интересно, зачем это пишут? Понятное дело — реклама. Но воры легко найдут ближайший офис и просчитают время, нужное на дорогу после сигнала тревоги.

Без помощника не обойтись. А помощник мог быть только один. Человек без денег. Степан. Он же мистер Фейк.

Матвей попросил его подъехать к отделу, соблазнив возможным заработком.

Неизвестный писатель, как всегда, был неотразим. В смысле одежды. Пестрота, рвущая глаз.

— Надо его дом обыскать.