позволить ей сделать Форбена своим гофмейстером. Наполеон согласился, и граф воцарился в особняке Шаро, причем все его многочисленные долги оказались чудесным образом уплачены.

В начале 1807 года время Жозефина отсутствовала, находясь в Майнце, и Полина с Каролиной должны были исполнять ее обязанности по приемам во дворце Тюильри. Княгиня блистала своими туалетами и драгоценностями, но обязанности эти явно были ей в тягость. Вот как описала Лора Жюно в своих мемуарах один из ее туалетов: «Княгиня производила потрясающий эффект… На ней было платье из розового тюля на красном чехле, украшенное пучками перьев марабу, пристегнутыми аграфами из бриллиантов восхитительной красоты. Пучки к тому же закреплялись лентами из розового атласа, которые спускались с талии и колыхались на платье; корсаж был из атласа с небольшими язычками, спускавшимися на юбку. Корсаж был расшит бриллиантами восхитительной воды и огранки; рукава – из тюлевых воланов, и каждый волан удерживался двумя рядами бриллиантов. На голове было два или три пера все тех же марабу, закрепленные бриллиантами, для удержания перьев был употреблен бриллиантовый букет, закрепленный на основании всех перьев». Снилось ли нечто подобное Полине даже в мечтах ее босоногого детства? Точно так же, как и расшитая золотом амазонка из малинового бархата, в которой она выезжала на прогулку верхом, когда была в состоянии делать это.

Жозефина вернулась из Германии, и повинности во дворце был положен конец. Внезапно в начале весны Полина заболела. Ее мучили лихорадка и сильные боли в нижней части живота. Приставленный к ней Наполеоном доктор Пейр неоднократно говорил княгине, что ей не станет лучше, если она не изменит свой образ жизни. Пациентка и пальцем не шевельнула, чтобы изменить оный, и болезнь прогрессировала. Врач попросил у нее разрешения привлечь для консультаций доктора Жана-Ноэля Алле, первого лекаря императора, видного гинеколога. После осмотра Полины двумя докторами Алле в апреле написал свое заключение:

«Она пребывает в состоянии истерического заболевания. У нее упадок сил и полное истощение…надо предположить, что у женщины молодой, красивой, чувствительной, которая явно истощает себя, имеется существующая причина этого истощения. Какова бы ни была эта причина, сейчас самое время и даже более того, ее устранить. Я видел женщин с подобными слабостями, они всегда начинали таким образом. Очевидно, что, если она не поспешит, время будет упущено…необходимо, чтобы мы уберегли эту молодую интересную женщину от ее погибели и, если существует кто-то, кто потворствует этим слабостям и является в этом ее сообщником, кто бы ни была эта особа, чтобы она не усилила свое воздействие, и нас не обвинили бы в том, что мы ничего не увидели и смирились со всем».

Впоследствии, сто тридцать лет спустя доктор Парланж произносит слово «нимфомания» – превышение сексуальных потребностей женщины. По мнению Парланжа, ею владеет «непреодолимая сила, которая толкает к осуществлению полового акта, дающего удовлетворение лишь на момент, и к тому же неполное». Нимфомания представляет собой ярко выраженный невроз. Возможно, если бы Полина получила нравственное воспитание, она смогла бы сдержать или усмирить свои порывы, но этого в ее юности явно недоставало.

Необходимо было убрать Форбена, связь с которым Полина не скрывала, и провести лечение. Доктор Пейр обратился к матери Полины, которая живо призвала ее к порядку. Она послала дочь на лечение на сернистые воды в Экс-ле-Бен и пригрозила, что в противном случае император отправит ее в ссылку вместе с мужем в какой-нибудь паршивый городишко с двумя слугами, а Форбена ушлет в действующую армию. Перепуганная Полина согласилась и пробыла на курорте, выполняя все указания медиков, с июня до середины сентября. Она постоянно слала письма Форбену и занималась тем, чтобы возвратить его в свое окружение. Во второй половине сентября, когда лечебное заведение закрылось, она переехала в поместье Миньяр, принадлежавшее знакомому кардинала Феша. Вскоре туда прибыл ее супруг. Политик Антуан-Клэр Тибодо (1765–1854), встречавшийся с ним в поместье, писал в своих «Мемуарах»: «С интеллектуальной точки зрения, это был совершенно заурядный человек. Во всех отношениях незначительная личность, вроде мужа королевы Англии и даже менее того. На него не обращали внимания, все почести воздавались княгине».

Как-то раз Тибодо, генерал Червони и Камилло Боргезе прогуливались вместе в саду, и Червони, весьма не к месту, прочел какие-то итальянские стишки о рогоносце. Оба смущенно смолкли, а Боргезе сказал:

– Моя жена может считать себя счастливой, что она сестра императора. Не будь она ею, я бы преподал ей урок, который надолго запомнился бы.

Полина была настолько испорчена всеобщим потаканием своим капризам, что ей были совершенно неведомы границы ее прихотей. Однажды она запустила книгой в лицо графу де Форбену, который благополучно вернулся к ней. Тот проглотил эту выходку, побледнел и вышел из комнаты. Через несколько дней, в конце октября, он покинул Миньяр, поставив свое достоинство выше финансового благополучия и необходимости выносить причуды вздорной бабенки. В обществе сочли, что он вел слишком умные разговоры, надоел Полине в постели, к тому же, слишком дорого обходился.

Дальнейшая судьба де Форбена сложилась весьма нетрадиционно для офицера. Сначала он вернулся на службу в армию, где участвовал в португальской, испанской и австрийской кампаниях, дослужился до подполковника, был награжден орденом Почетного легиона. В 1810 году граф вышел в отставку, чтобы всецело посвятить себя искусству и с успехом выставлялся в Салоне. После реставрации Бурбонов де Форбен был назначен директором королевских музеев, реорганизовал Лувр и основал Люксембургский музей, посвященный работам современных художников.

Полина решила продолжить свой отдых на юге и переехала в Ниццу, где разместилась на вилле с парком, спускавшимся к морю. Она любила сиживать в этом парке на свежем воздухе, но, поскольку боялась, что у нее замерзнут ноги, клала их на обнаженную грудь своей фрейлины, которая растягивалась на спине перед ней. Эту удивительную сцену упоминали в своих воспоминаниях несколько современников. Капризы Полины зашли настолько далеко, что курьер из Парижа должен был каждый день привозить ей новости о столичной моде. Когда Наполеону рассказали об этом на острове Св. Елены, он заявил:

– Знай я о сем тогда, сей блажи быстро бы пришел конец; сестра получила бы хороший нагоняй. Но, когда ты император, о подобных вещах тебе не сообщают.

Рядом с ней появился новый любовник, Феликс Бланджини, уроженец Турина, музыкант, который обучал ее пению. Полина платила ему 750 франков в месяц, за каковую сумму он должен был находиться в ее распоряжении денно и нощно. Во всяком случае, музыкант обходился ей намного дешевле Форбена. Он сочинял для княгини романсы и ноктюрны, которые учитель и