Еще раз посмотрела на себя в зеркало – далека от логики и адекватности эта девушка с горящими предвкушением глазами, жаждущая восхищения своего любовника. Гораздо ближе она к абсолютному безумству – признанию в собственном предательстве, в соучастии в заговоре. На самом деле желание сказать Кэрридану правду вряд ли станет решающим, скорее всего, смелости я наберусь не скоро. Возможно, он и сам все узнает быстрее, ведь будет расследование, проверка всех домочадцев на лояльность. А может, Эмма расскажет – сама или при специфическом допросе. Холодок страха пополз по позвоночнику – Кэрр точно все узнает и очень скоро. Хватит тешить себя пустыми надеждами – наш секс не сможет стать оправданием. Меня накажут и очень жестоко, наравне с остальными. Готова была расплакаться от ужаса и безысходности, когда услышала, как открывается дверь.

Кэрридан

После изматывающего совещания вернулся к Дэвине – запомнил, как сильно она не хотела просыпаться в одиночестве. Обнаружил накрытый стол и девчонку явно готовую к ужину с продолжением. Замер в замешательстве у порога, накрыло чувство нереальности – она что, решила меня соблазнить? Снова? Прошлый раз живо встал перед глазами, и кровь устремилась туда, куда ей и положено на романтическом свидании, в которое, похоже, превращается наш вечер.

Дэвина радостной птичкой подбежала, взяла за руки и потянула в сторону стола. Как же она безумно хороша – обожаю, когда наряжается для меня. Усадила за стол, а сама тут же залезла на колени и прильнула в долгом поцелуе. Продолжил недоумевать, но где-то глубоко внутри. Внешне же предпочел купаться в ее ласке и внимании.

– Все в порядке? – прошептала в губы.

– Да. Отец дома. Все хорошо. Или будет со временем.

Потом мы поужинали. Кровь мне сейчас нужна гораздо чаще и в больших количествах, чтобы восстановиться как можно скорее. И Дэвина позаботилась и об этом сполна. Или отдала правильные распоряжения, что тоже не лишний талант для наложницы. Сама она почти ничего не ела, вела себя как-то дергано, все время жалась ко мне, искала зрительного контакта, растерянно улыбалась. Наверное, пытается справиться со стрессом, быть ближе к тому, кто защитит.

– Дэвина, кто обидел тебя, пока меня не было? – нужно решить эту проблему и наказать виновных.

– Никто, – испуганно сжалась. – Я просто соскучилась, – поторопилась пояснить; снова взяла мою руку, чуть сжала. – Никто не обижал, просто… Все делали вид, что ничего не произошло, а я не могла. Не могла смотреть на этих лицемеров, и…

– Не продолжай, – мягко перебил ее. – У нас другие законы. Члены семьи служат главе, это нормально.

– Но Дэннидан сам себя назначил!

– Это не так. Отца задержали по очень серьезному обвинению. Меня тоже пытались, но я сбежал и скрывался. Дэнн остался единственным мужчиной семьи, кто мог взять на себя управление. И он взял.

– Но ведь все было сделано намеренно.

– Да. Ну и что? Для членов семьи это не играет роли.

– Не понимаю…

– И не надо. Ты нравишься мне такой. Бунтаркой, иной, не похожей на наших женщин.

Дэвина наконец-то улыбнулась, снова залезла на колени. Гладила мои исцарапанные щеки, покрытые густой щетиной. Смотрела так, будто я что-то значу для нее. Вспомнил, как в самом начале хотел видеть вот такой ее взгляд. Чтобы сходила по мне с ума как десятки других, восхищалась, вожделела, а потом быстро пресытила и забылась среди лиц и тел прочих. Прогнал эти неуместные воспоминания – она уже никогда не сольется с прочими в моей памяти, никого до нее не впускал в свой дом, в свою спальню и в свою жизнь. Да и теперь не планирую делать исключения для кого-то еще.

Дэвина так ластилась, что остаться безучастным было просто невозможно. Обхватил тонкий стан руками, прижал к себе, понимая, что разрешает, что ждет продолжения. И это, как и в прошлый раз, сводит с ума.

– Пойдем в кровать.

Поставил Дэвину на пол и подтолкнул в нужную сторону. Сам же отошел, чтобы выключить свет. Дэвина тут же включила светильники на прикроватных тумбах, и вот мы вдвоем в интимном полумраке. Прилег поперек кровати, ожидая, что будет дальше. Рана побаливает, голова гудит, и сумасшедшая усталость накатывает периодически, но отказаться от этой женщины не смогу и на краю могилы. Она рассматривает меня, будто сверяет с образом, отложенным в памяти, будто хочет убедиться, что я тот же мужчина.

– Иди ко мне, – шепчу и тяну к ней руки.

Дэвина скидывает халат и в одной сорочке послушно садится на меня верхом. Тут же готов продолжать, несмотря на боль и переутомление. Спускаю тонкие шелковые лямки с обворожительных плеч, наблюдаю за обнажающейся женской грудью. Каждый раз разглядываю Дэвину будто впервые. Накрываю соски ладонями, глажу, ласкаю, вызывая сладостные вздохи, которые эхом отзываются в моем паху. Долго так продолжаться не может, обхватываю Дэвину за талию и переворачиваю нас обоих. Девчонка оказывается подо мной, сорочка задирается, и я понимаю, что белья на ней нет. Действительно, ждала меня. Это напрочь сносит мне крышу – она может играть со мной, может изображать что-то, делать вид, что все изменилось, но вот эта готовность к сексу заводит сумасшедше. Набрасываюсь на нее с поцелуями, коленом разведя ноги и устраиваясь в самой простой позе. Правда, быстро понимаю, что преувеличил свои возможности – рана горит огнем, тяжело удерживать себя на руках. Скатываюсь с Дэвины, ловя обиженный, голодный взгляд.

– Сегодня ты – главная, – улыбаюсь игриво. – Помню, в опере тебе понравилось быть сверху.

Большего приглашения не требуется, Дэвина снова садится на мои бедра и сразу же начинает расстегивать брюки. Не могу сдержать предвкушающих стонов – безумно хочу ее! Вдвоем мы быстро расправляемся с одеждой, и наконец-то соединяемся. Как и тогда в опере, Дэвина двигается по наитию, в каком-то одной ей понятном ритме и ведет меня за собой. Это не та скорость, которую обычно задаю я, но сейчас эта неспешность кажется почти идеальной. Чувствую ее всю – от губ, ласкающих шею, до бедер, обхватывающих мои. Дэвина без остановки стонет, иногда произнося мое имя, и это заводит еще больше. Кажется, она наконец-то поняла эту мою постоянную жажду, которую могу утолить только с ней. Этот мой голод, тоску по ее телу. А может, не только поняла, но и разделила.

К финалу приходим одновременно – она, задыхаясь, падает на меня, стараясь не задеть бинты. Обнимаю и притискиваю к себе еще сильнее, плевать на рану. Ее шея прямо рядом с моим ртом, проскакивает шальная мысль – сделать это сейчас, привязать к себе, отметить безусловно своей навсегда.

– Мне так хорошо, – едва слышно шепчет, поглаживая мои плечи, и я тут же забываю обо все прочем.

Нет, и раньше знал, что ей бывает хорошо со мной, а бывает даже очень хорошо. Но сама она никогда не произносила этого вслух. Не признавала, не соглашалась, не принимала.

Дэвина

Проснулась уже ночью, вокруг темнота и тишина. Осторожно выпуталась из объятий Кэрридана. Он спал, как и обычно, на спине, не стесняясь своей неприкрытой наготы. В очередной раз залюбовалась его совершенным телом, сладостно потягиваясь. Как же хорошо, так легко и правильно. Все же я скучала по нему – и по разговорам, и по сексу. Теперь это абсолютно очевидно. А значит, рассказать надо, и как можно скорее. Потому что, чем больше счастливых дней у нас будет до того, как он узнает, тем болезненнее это будет для меня и моего глупого сердца. И остальных не менее глупых частей тела, которые успели привязаться к этому невероятному гемозависимому. Поняла, что своими откровениями поставлю точку всему этому, почувствовала соленую влагу на губах. Какая же нелепость – потерять мужчину, едва поняв, как сильно он мне нравится, как сильно он нужен, и что могла бы быть счастлива рядом с ним, хоть и отпихивала это счастье руками и ногами долгое время.