Давайте определяться, когда пойдем. Я предлагаю выйти в темноте под утро.

– Час сталкера, – одобрительно кивнул Нагаев. – Поддерживаю.

– Именно. Патрули носом клюют, и видимость плохая. Пока пересечем залив и подплывем к месту – начнет светать.

– Лично я бы двинул сегодня, – сказал Варнаков. – Ближе к темноте. Да, ночевать на «пятаке» не комильфо. Зато есть эффект неожиданности. Да и на хуторе задерживаться нежелательно.

Он покосился на Стеблова.

– Я против, – сказал тот, пряча взгляд от Коляна. – Вдруг мы в темноте угодим в эту самую, в «тухлятину». Давайте уж лучше с утра.

Варнаков хмыкнул, но промолчал. То, что Михалыч мандражит перед Зоной, ему стало понятно еще после встречи с муляжами.

– А мне все равно, – сказал Закир. – Все в воле Аллаха.

Колян, набычившись, исподлобья окинул взглядом присутствующих. Он оказался в абсолютном одиночестве, но это еще ничего не решало. Желваки играли на небритых щеках. Он чувствовал, что прав. Чувствовал – и точка!

– Я считаю, что лучше отправиться сегодня вечером.

– Коля, – мягко произнес Нагаев. – Резоны в твоем предложении есть. Но есть и минусы. Надо ведь еще и собраться как следует. Дорога может оказаться тяжелой.

Варнаков уперся кулаками в стол, посопел. «Ни дать ни взять артист Ульянов в роли маршала Жукова, – подумал Нагаев. – Только помоложе».

– Ладно, – сказал Колян. – А как насчет оружия? У нас есть четыре пистолета, но неважно с патронами. И хотелось бы чего-то помощней.

– В каком смысле? – спросил Лукич. – Пулемет, что ли?

– Хотя бы АКС.

– У меня есть дробовик и нарезной «Сайга». Остальное – только если завтра. И патроны тоже. Если подождете…

Стеблов приоткрыл рот, но Колян резко бросил:

– Нет. Обойдемся этим.

– Вот что еще, – сказал Лукич. – Одеты вы – не совсем подходяще. Комбинезоны и обувь я вам организую. У меня разные есть – для туристов, так сказать.

– У меня нормальная ветровка, – возразил Нагаев. – Я к ней привык.

– Нормальная – за грибами ходить. А ствол свой куда положишь?

– Я его в рюкзак пока убрал, – смущенно сказал старик. – Чтобы не мешался. А то он в бок колотит.

– Вот-вот. – Лукич ехидно ощерился, обнажив прокуренные зубы с двумя золотыми фиксами. – Джеймс Бонд хренов. У меня костюмы по уму – со всеми прибамбасами, включая антипригарное покрытие. – Он хмыкнул.

– А это – для чего? – удивился Стеблов.

– Чтобы «духовка» не сожгла на хрен или «жгучий пух» не приласкал. Да дело не только в спецзащите. Когда на такое дело идешь, лучше в одинаковой одежде находиться. Ну чтобы сразу своего отличать. А то в запарке всякое случается… Я вам в один цвет костюмы подберу. А еще, – Лукич окинул взглядом собравшихся, – как я понимаю, вы успели в Искитиме изрядно засветиться в своей одежде. Так что, сменить, хм, имидж… Хотя я не настаиваю. Вы все люди опытные, прошли Крым и рым.

Заканчивая фразу, Лукич выжидающе смотрел на Варнакова.

– Все верно, – сказал тот. – Я точно от костюма не откажусь. И от обуви. Да и глупость это, от спецодежды отказываться. Не на пляж собираемся.

Лукич его подкупал деловитостью и профессионализмом. Хотя было в нем и нечто неприятное и даже отталкивающее. Но, что именно, Колян пока не уловил. Разве что заметил склонность к пустой болтовне, которую Лукич проявил во время обеда. Но они тогда все выпили, кроме Закира. И вообще, кто лучше, болтун или молчун, никогда заранее знать нельзя. Пока не съешь пуд соли. Или не поползаешь вместе на брюхе в Зоне. Закир вон все время молчит. Когда человек воздух не сотрясает, это уже хорошо. Но вот что у него на уме?

Август 2016 г. Пятница. Искитим

По коллектору Дергач продвигался без карты, ориентируясь по отметкам на стенах, которые сделал раньше. Канализационные сооружения в этом месте города прокладывались относительно недавно, в семидесятые и девяностые годы – по мере застройки. Поэтому основная часть пути проходила в почти комфортных условиях – в тоннелях трехметровой высоты и всего лишь по щиколотку в мутной воде. Но он знал, что в двух местах придется преодолевать так называемые «водяные замки» – перемычки из кирпича и бетона, заполненные водой на метр и выше; а в одном месте предстояло метров пятнадцать карабкаться на карачках вверх по бетонной лестнице против льющихся сверху отходов жизнедеятельности банно-прачечного комбината. Из-за этого и надел гидрокостюм – принимать после подземного перехода душ, отмывать грязь и сушить одежду было негде. Да и некогда. А вот респиратор надевать не стал, хотя запашок внизу стоял не самый приятный, – воздух и без того спертый и влажный, в такой духоте респиратор только мешает дышать.

Луч налобного фонаря Petzl выхватывал из темноты: грязные бетонные стены, иногда перемежаемые кирпичной кладкой, в наростах, напоминающих небольшие сталактиты; коричневых тараканов, шустро улепетывающих из зоны света; трупики крыс… Периодически из-под ног с визгом шугались живые крысы, но Илья на них не реагировал – в резиновом капюшоне слышимость была плохая, как сквозь слой ваты. Да и не боялся он крыс – диггерством увлекся еще в Москве, в студенческие годы, а настоящего диггера такими пустяками не напугаешь.

До точки подъема на поверхность оставалось немного, минут пятнадцать хода, когда Дергач добрался до развилки, где маршрут круто поворачивал налево. Он непроизвольно поежился – дальше шел короткий отрезок, который надо было преодолеть, пробираясь в тесной полутораметровой трубе. Там всегда «тусовалось» очень много тараканов – температурный режим, что ли, устраивал, – а «рыжих партизан» Илья недолюбливал. Не боялся, а просто чуток брезговал: мало приятного, когда они сыплются на тебя сверху, как горох.

Он решил, что проскочит этот участок бегом. Приостановился, заранее пригнулся, шагнул правой ногой вперед, одновременно разворачивая корпус влево… и замер. В трубе, в нескольких метрах от него, на задних лапах сидела гигантская крыса.

В молодости он дружил с одним забавным парнем. Тот, изрядно выпив, любил к месту и ни к месту восклицать: «Это ужасно!» То, что ощутил Илья при виде мутанта (а речь шла, безусловно, о крысе-мутанте), нельзя было назвать ужасом. Его охватило чудовищное, иррациональное чувство, которое он испытывал раньше лишь в самых кошмарных снах. Таких, когда просыпаешься ночью мокрый от пота, с бешено колотящимся сердцем и лязгающими от страха зубами, и при этом ничего не помнишь.

Жуть!! На него из мрака смотрела сама ЖУТЬ!!

Что больше всего поразило Дергача в первое мгновение, так это даже не огромные размеры животного, а его глаза. Один глаз кроваво-красного, рубинового цвета смотрел на Илью, а второй, ярко-розовый, косил вверх. И оба при этом медленно вращались вокруг оси!