Не поддержи тогда его лидер ЛДПР — президентом России тогда стал бы Примаков. И не было бы президента Путина.

В стране демократия — и если в ней станет плохо жить, всегда можно будет проголосовать за Жириновского — и поводов смеяться станет как минимум не меньше — а скорее и больше, чем их есть сегодня. И жизнь тоже станет лучше: потому что час смеха заменяет миску сметаны. И можно будет обойтись без нее.

Что мешает Зюганову?

То, что он оказался в данном месте в данный час. Точнее — в своей роли в данную эпоху.

Зюганов оказался лидером коммунистической, т. е., теоретически, революционной партии в условиях, с точки зрения данной теории, буржуазной контрреволюции и своего рода холодной гражданской войны.

Что, опять же, теоретически, должен делать в этих условиях лидер коммунистической партии?

Организовать и возглавить борьбу против буржуазной контрреволюции, при необходимости — перевести гражданскую войну из холодной фазы в горячую, разгромить контрреволюцию и совершить революцию, свергнув власть и вернув ее собственной партии.

Вот все это Зюганов не может сделать, среди прочего, просто по своим личным человеческим качествам.

Речь идет не о том, что коммунистам нужен лидер, который на деле пошел бы на пролитие крови и прямую вооруженную борьбу. Речь о том, что в таких условиях свергнутую коммунистическую партию должен возглавлять лидер внутренне, потенциально на это способный.

И тогда эта его способность есть определенная гарантия, определенная граница, не позволяющая противникам компартии использовать против нее определенные недозволенные действия. То есть такая способность есть гарантия того, что определенные границы в приемах борьбы не будут перейдены.

Если же партию, которая по определению должна быть вне и анти-системной, возглавляет человек, не приемлющий внесистемности и всеми силами стремящийся сохранить ее системность, то у противника развязаны руки в борьбе против этой партии: ей сколько угодно можно навязывать любые, самые унизительные правила игры, применять против нее любые внесистемные методы — сохраняя твердую уверенность, что она в ответ никогда не выйдет за рамки системности.

Когда в те или иные моменты прошедшей борьбы те или иные противники Зюганова изображали его: то замшелым партаппаратчиком, то грозящим диктатурой и жаждущим крови монстром, то необразованным человеком, то чуть ли не мафиози с бизнесом на Ближнем Востоке — они всегда лгали.

На самом деле, Зюганов — неплохо образованный, очень умный, во многом дальновидный, достаточно тонкий, добрый и обаятельный человек, умеющий очаровывать аудиторию.

Если по произвольной выборке заполнить некую аудиторию изначально непредвзятыми людьми, Зюганов после часового общения расположит ее к себе и примерно половину сделает своими сторонниками.

Если Зюганова поставить в политические условия, равные с другими политическими лидерами, дать ему столько времени в телевизионной аудитории, сколько дают всем им на деле — он с высокой степенью вероятности способен завоевать поддержку большинства населения на любых честный выборах. Может и не завоевать — но может и завоевать.

То есть Зюганов вполне способен быть как лидером правящей партии мирного социалистического времени, так и лидером крупной оппозиционной партии, действующей в условиях стабильного буржуазно-демократического режима — с реальной способностью завоевания этой партией власти.

Проблема просто в том, что ему пришлось быть лидером партии с антисистемным призванием в условиях жестко противостоящей ей и не особенно демократической власти.

Так уж получилось, что Зюганов вырос в сельской местности на Орловщине, то есть в очень красивых местах, по которым только что прошла война и вся жизнь в этих местах была наполнена естественным недоумением — как такая красота и такое горе могут существовать на одном пространстве.

И вот это противоречивое недоумение сформировало в нем одновременно искреннюю любовь к Родине, точнее, к тому, что он воспринимает как Родину — к родному краю — и навязчивое опасение, что-либо в этом родной краю сломать — даже если его нужно сломать и выбросить. Отсюда в нем нет типа преобразователя, борца — он может отстаивать, может сохранять, но в принципе не может ломать и преобразовывать, особенно уничтожать.

Ему все время хочется поменять мир, не создать новый, более совершенный, а доказать неразумность разрушения того, что есть, точнее, того что (уже) было.

Много лет пробыв школьным учителем, а потом институтским преподавателем, он верит, что самым неразумным можно объяснить их неразумность — просветить и с ними договориться.

Плюс к этому, он в первую очередь — учитель математики, хотя преподавал и историю. А как учитель математики, очень верит в разумность, рациональность.

И вот это все собирается воедино: боязнь войны, боль, причем парализующая боль перед возможной гибелью людей, патологический страх разрушения — и вера в обучаемость контрагента, в возможность все вопросы решить словом.

Словом — а не делом.

Вся его деятельность между школой и лидерством в свергнутой партии — это партийно-комсомольская работа в основном благополучного советского периода. Он сформирован в спокойных условиях — и сформирован во многом по законам бюрократической логики и бюрократической интриги.

А один из основных законов советской бюрократической жизни благополучного периода — это минимизация ошибок.

Ошибка — это самое страшное. На ошибке — тебя поймают и подставят. Но лучший способ избежать ошибок — ничего не делать. Во всяком случае — инициативного и превышающего необходимый формально обязательный уровень.

Закон бюрократической жизни — по возможности имитация деятельности вместо самой деятельности. Потому что при имитации ты как бы делаешь — и как бы не делаешь: то есть отчитаться можешь, а нарваться на непредвиденные последствия действия — не можешь.

Другая его сторона — жди, когда ошибется конкурент. Тогда его заменят — если он равен тебе, то, возможно, на близкого тебе человека, если он над тобой — то, возможно на тебя.

И возглавляемая Зюгановым партия скоро уже четверть века добросовестно имитирует политическую борьбу, минимизирует ошибки, побеждает конкурентов по политической нише — и ждет, когда власть свалится ей в руки.

Причем в КПРФ Зюганов — вовсе не исключение. Он — отражение среднего состояния партии. Причем вовсе далеко не худший вариант лидера из тех, кого вообще могла бы избрать на этот пост партия.

Зюганов, как всякий талантливый русский провинциальный учитель, умеет и любит сам учиться. Как таковой он очень неплохо образован. При этом он, с одной стороны, отучился в Академии общественных наук, одном из основных интеллектуальных центров советской эпохи, а кроме того работал в ЦК КПСС с Особыми папками — то есть, ко всему прочему человек более чем сведущий. Да и в армии, как никак, служил не где-нибудь, а, кстати, в военной разведке — что чего-то тоже стоит.