– А адрес? Новый адрес ваших учеников у вас есть?

– Увы. Отец ребятишек сказал, что квартира еще находится в стадии оформления. И там такая длинная цепочка обмена, что он точно не знает, какая именно квартира достанется непосредственно им.

– Ничего себе! – возмутилась Кира. – Хорош отец! Забрал детей из школы, даже еще не имея представления, где они будут учиться дальше! Кстати, вы знаете, что он продал мать своих детей в сексуальное рабство?

– Что?!

– За свои долги!

– Как?!

– Наделал долгов, а Марина – мать детей – вынуждена была пойти работать в бордель. Отрабатывать долг супруга!

– Марина – проститутка?! – ахнула Эльза Генриховна. – Трудится в подобном заведении! Но это… Это же возмутительно! Надо немедленно поставить вопрос о том, чтобы ее лишили материнских прав!

Подруги беспомощно переглянулись. Похоже, желая сделать добро, они еще больше навредили. Интересная штука эта логика. Вот по отношению к отцу ребятишек Эльза Генриховна была более лояльна. Ее даже не смутил тот факт, что он – дурак, лентяй и спустил огромные деньги, повесив долг на жену. А вот то, что Марина была вынуждена отрабатывать долг мужа таким способом, потряс учительницу до глубины души. Она готова просто линчевать Марину! И как минимум лишить ее прав видеться со своими детьми.

– Чему может научить их проститутка? – возмущалась учительница.

– А дурак и лентяй, значит, даст детям много полезных знаний? – ядовито усмехнулась в ответ Леся.

– У вас неверные сведения! Отец ребятишек – великолепный человек. Чуткий! Внимательный!

И тут, словно эта мысль осенила ее только что, Эльза Генриховна воскликнула:

– Он еще сможет найти себе хорошую, порядочную женщину и вырастить с ее помощью своих славных крошек!

Нечего было и сомневаться, что в роли этой добровольной помощницы она видит себя самое.

– Значит, у вас нету адреса Крысиных?

– У меня нет. Но у Клары Захаровны…

Просто какое-то засилье Эльз и Клар в этой школе! Они подбирают учителей по звучности их имен? Тане, там, или, скажем, Маше, нечего даже и соваться в этот коллектив?

Клара Захаровна, в противовес своей монументальной коллеге, оказалась щупленькой старушкой с тощей фигой волосиков, скрученной на затылке. Одевалась она во что-то серенькое и незаметное. Но услышав потрясающую новость, она немедленно загорелась идеей – распять бедную Марину, пока не поздно.

– Боюсь, что уже поздно.

– Я имею в виду, пока не поздно для ее детей! Их надо спасать! Эльза Генриховна совершенно права!

Оказалось, что Клара Захаровна учила Катю Крысину. Девочка была не без способностей, но, конечно, ей было далеко до своего талантливого брата.

– А свой новый адрес Катюша мне оставила. Очень славная девочка! Такая простая и бесхитростная. Будет жаль, если она пойдет по стопам своей непутевой матери.

Ну почему все шишки вечно валятся на женщин? Вот скажите, если молодой человек ходит к какой-нибудь девушке в гости по ночам, то про нее соседи обязательно рано или поздно скажут, что она – потаскушка и шалава. А про него… Про него ничего не скажут. Мужчина ведь. Ему позволено!

Вот и эти дамы почему-то поспешили ославить Марину, но совсем забыли, по чьей вине она оказалась в борделе.

Эльза Генриховна поехала вместе с подругами. Отвязаться от нее не было никакой возможности. И всю дорогу настырная баба выспрашивала у подруг, точно ли они уверены, что Марина сейчас не живет со своим мужем, а трудится в очередном борделе?

– Может быть, она уже и вовсе погибла? – с каким-то садистским выражением лица расспрашивала она подруг. – Среди женщин ее профессии высок риск смертельных случаев. Клиент мог перестараться. Или СПИД.

– Но ведь СПИДом она могла заразить и своего мужа, – коварно предположила Кира. – Вы не находите, что это вполне вероятно?

После этого Эльза Генриховна как-то сникла. И вроде бы даже раздумала ехать с подругами.

– Обязательно съезжу, – виновато сказала она. – Но… но в другой раз. Сегодня я никак не могу. Только что вспомнила об очень важном и срочном деле! Извините меня, но я должна вас оставить.

Подруги и не настаивали. Им же легче будет поговорить с Мариной без свидетелей.

Как они и надеялись, женщина оказалась дома. Выглядела она неважно. Бледная и какая-то расплывшаяся и опухшая. Да еще синяки под глазами. Одним словом, на ночную бабочку она никак не походила. Подруги даже засомневались, к той ли женщине они приехали? Очень уж эта тетка, в домашнем халате, с редкими волосами, не была похожа на жрицу любви.

Но услышав, что они принесли ей привет от Греты, женщина просияла и воскликнула:

– Подумать только! Вы знаете Грету! И как она? А я уж думала, что мы с ней никогда больше не пересечемся!

И уже в следующий момент на ее лицо упала скорбная завеса.

– Значит, и вы тоже? – глухим голосом спросила она у подруг. – Тоже жили… там?

– Да, – решив не уточнять, что жили они там меньше одного дня, подтвердили подруги. – Жили.

– И как же вам удалось выбраться?

– Расплатились.

– Видно, невелик был ваш долг, – покачала головой Марина и зябко закуталась в свой халат. – А мне вот от Всеволода ускользнуть обычным путем шансов не было.

– Но вы же сейчас дома.

– Дома… Дома-то я дома, но какой ценой!

И Марина угрюмо замолчала. Похоже, правду она рассказывать не собиралась. Нужно было ее как-то подстегнуть.

– Да зря вы на Всеволода напраслину возводите, – сказала Кира. – Он совсем неплохой человек. Деловой. А мы сами виноваты. Вернее, наши мужья. Не задолжали бы они Всеволоду, не пришлось бы нам с вами за них расплачиваться. Значит, они и виноваты! А Всеволод просто взял то, что ему причиталось.

По мере того как Кира нахваливала деловые качества покойника, выражение лица Марины изменялось. И отнюдь не в лучшую сторону.

– Сволочь этот Всеволод! – внезапно выкрикнула она, перебив Киру на полуслове. – Вы о нем еще всей правды не знаете!

– Какой правды?

– А такой! Он детей ворует!

– Что?

– То самое! – раздраженно бросила Марина. – Что вы на меня обе вылупились? Не ждали от меня такой правды? Думали, ваш Всеволод – такой порядочный? Деньги нашим мужьям дает под проценты? А вы не думали, что он потом за эти свои иудины червонцы с нас потребует?

И, плюхнувшись на стул, Марина кивнула подругам.

– Садитесь! Расскажу, облегчу вам и себе душу. Никому этого сказать не могла, стыдно было. А вы вроде как свои. Тоже от этого урода потерпевшие. Вам можно. Слушайте!