Снупи покосился, но ничего не ответил. Только головой покачал. Потом повернулся к Максиму:

— Смени Поля. — Он дождался, пока парень уйдет, и посмотрел на меня. — Карим, что ты имеешь в виду?

— Так кто же? Орден? Как это мило! Дело Хантера живет и побеждает, не так ли?

— Откуда ты знаешь про Хантера и про его дела с чеченцами?

— Я умею думать.

— Маргарет рассказала?

— Нет, она здесь ни при чем. Тем более что Джеймс О'Рейли был противником Хантера и никогда не поддерживал чеченцев. Да, он тоже не ангел и никогда им не был, но по сравнению с Хантером — агнец божий. Брайан, наоборот, — старался как мог, чтобы преуспеть на военном поприще и в политике. Он умер, но люди из его группировки живут и здравствуют. И вот еще… Позволь один вопрос, пока твой головорез не слышит.

— Задавай.

— Кто убил Джеймса О'Рейли?

— Что за бред ты несешь, Шайя?!

— Носят женщин на руках, а я — спрашиваю. Так что нечего глазками сверкать! Это сделали люди Хантера? Или свои же, чтобы Джеймс не устроил скандал на весь Новый мир, когда вскрылись грязные дела Ордена? Зря. Орден столько уже натворил, что одним делом больше, одним меньше — не столь важно. Репутацию уже не поправишь.

Несколько минут Тревельян молчал. Будто собирался с мыслями или решал, что можно рассказать, а о чем лучше помалкивать. Яростно поскреб подбородок. Я посмотрел на него и продолжил:

— Судя по тому, что ты очень долго искал выход на Роберта, ваши противники держат весь Орден за яйца.

— Не во всем, — огрызнулся Эдвард.

— Зато крепко, — отрезал я, — под самый корень!

— Как все не вовремя… — наконец пробурчал он.

— Войны всегда не вовремя. Тем более внутри организации, которая держит свою лапу на пульсе Нового мира. Точнее — на яйцах.

— Ты многого не знаешь… — с какой-то странной интонацией сказал Тревельян.

— Снупи! Мне, если на то пошло, вообще по фигу! Я нахожусь здесь потому, что нам нужен этот выживший итальяшка — Лучиано Барги. Вся эта политика — тьфу, и растереть! Она хуже дешевой девки из портового борделя. Меня уже тошнит от этих спасителей и спасателей человечества. Еще в Старом Свете надоели. Как дело доходит до очередного кризиса, то политики сразу начинают вспоминать: «А почему мы так давно не воевали?» Вот и начинают очередную войну, чтобы подправить свои дела. Скажешь, это не так?

— Если мы не добудем доказательств, то это повлечет за собой большие проблемы.

— Какие именно? Кто-то не заработает очередной миллион?

— Сорвется еще несколько операций. И здесь, и в Старом Свете. Людей, которые стоят за спиной Роберта, просто сметут.

— И тебя уволят… — начал я.

— Шайя, не будь идиотом! Ты прекрасно знаешь, что из Ордена не увольняют.

— Правильно. Неугодные, как правило, исчезают. Бесследно.

— Не все.

— Не увольняют, начиная с определенных постов, — уточнил я. — Хорошо, что мы с Полем легко отделались и не сделали карьеру в этом мире.

— И что? Думаешь, что вас оставят в покое после этого? — Он кивнул в сторону фьорда.

— Да, — хмыкнул я, — про это как-то не подумал.

— Вы и так уже навертели на два пожизненных, три расстрела, и все это — v odnu harju!

— Не бурчи, Снупи! Что за вульгарные выражения у тебя? В харю… Ты слишком много общаешься с русскими. Языка не знаешь, а ругаться уже научился. Макс Селезнев у тебя давно служит?

— Очень давно.

— Доверяешь ему?

— Я никому не доверяю.

— Умно, — кивнул я.

Через несколько минут вернулся Нардин. Мы пересказали ему о возникших проблемах и нарисовали, так сказать, «радужные» перспективы на будущее.

— Вот задницей чувствовал, что мы воюем не просто за здоровый образ жизни… — буркнул Поль. — Что будем делать?

— Понятия не имею, — покачал головой Снупи, — надо серьезно подумать.

— Какая прекрасная новость… — протянул Нардин, провел ладонью по небритой щеке и поморщился.

— Связи у нас нет. Людей нет. Серьезного оружия — тоже нет. Надо уносить ноги, иначе здесь и останемся.

— Погоди, Тревельян, — отмахнулся я, — не трещи как пулемет. Дай и мне подумать. Тем более что нам с Полем нужен Лучиано Барги. Стоило потерять столько людей, чтобы уйти отсюда, поджав хвост?

— Пойду еще раз взгляну на берег, — нахмурился Нардин и поднялся.

— Я с тобой, — оживился Снупи.

— Валите, — отмахнулся я и привалился спиной к камню. — Валите и дайте подумать. У меня до сих пор голова раскалывается…

Через некоторое время послышался звук двигателя. У нас гости? Выстрелов не слышно, и это хорошо. Значит, не по наши души. Парни вернулись через два часа. Я даже представить себе не могу, чем можно было развлекаться все это время. В прибрежные камни плевать — на дальность и точность? Или перепись населения проводили?

— Катер пришел, — сообщил Нардин и опустился на землю рядом со мной.

— Большой? Что за посудина?

— Так, ничего особенного. Десантная коробка.

— Десантная? Хм… Значит, на побережье их кто-то ждет.

— Само собой. У таких катеров радиус действия небольшой.

Да, я не ошибся — к нашим негостеприимным хозяевам прибыли гости. Не поленился и сходил посмотреть. Берег с нашей стороны высокий и завален каменными обломками скальных пород, так что засветиться мы не боялись.

Катер? Таких посудин здесь раньше не видел. Напоминает финский десантный «Jurmo». Крупнокалиберный пулемет на корме. Судя по аппарели, люкам и немалым габаритам корпуса, внутри — вместительный пассажирский отсек для десяти-двенадцати бойцов с грузом.

Ребятки бегали по деревянной пристани. Очень шустро бегали. Грузили продолговатые водонепроницаемые ящики. Надо заметить, что весьма приличное количество. Эдак и места для охраны не останется. Если и подсадят, то не больше трех-четырех человек. Это меня искренне радует. Не хотелось бы нарваться на консервную банку, набитую головорезами. Жалко, что у нас нет катера. Могли бы перехватить эту посудину. Тревельян бы просто обделался от радости.

— Ну что? — спросил Снупи, когда я вернулся.

— Что, что… Посмотрел. Хозяева пакуют вещи…

— И как ты думаешь — что они вывезут первым делом?

— То, что ты мечтаешь заполучить в качестве доказательств. Документы, образцы продукции и прочие интересные вещи.

— Может, и химика прихватят, от греха подальше. Как бы там ни было, но сегодня они не уйдут, — резонно заметил Нардин, — скорее всего — завтра утром, на рассвете. Ночью по фьорду никто шариться не будет.