Золоченая колесница, сверкающая под лучами солнца, влекомая белыми конями, предназначалась для самого бога света и добра Ахурамазды, который сопровождал царя, чтобы ему сопутствовала победа.

За колесницей воины вели «коня Солнца», коня божества.

Ровным шагом, красуясь безупречной военной выправкой, шли «бессмертные», две тысячи личных телохранителей царя.

Сохраняя необходимый ритуалом интервал, шли, сверкая золотом одежд, придворные царя. Их было двадцать тысяч.

За дорифорами, придворными, везущими царскую одежду, ехал сам властелин мира Дарий Третий Кодоман.

Стоя в боевой колеснице, возвышаясь над всем войском, Дарий правил четверкой холеных гнедых жеребцов. Дышло, отделанное драгоценными камнями, борта колесницы, обшитые золотыми пластинами с изображением боевых сцен, золоченая сбруя, золотые, усыпанные жемчугом сетки на лбу у коней – все это сверкало под лучами солнца.

Справа от Дария стоял воин с позолоченным щитом, на котором был выбит царский герб. Воин, стоящий слева, держал в руках золоченый лук и стрелы.

Царь, крепко сжимая вожжи, покачивался в такт размеренному шагу коней. Он был красив и статен. Благородством светилось его продолговатое лицо, обрамленное посыпанной золотой пудрой курчавой бородой. Усы были сбриты, чтобы не скрывать безукоризненные очертания самоуверенно сжатого рта. Высокий лоб прикрывал кидарис. Грудь царя была надежно защищена чешуйчатым панцирем. На плечи был накинут пурпурный плащ, расшитый золотыми ястребами.

С обеих сторон царскую колесницу сопровождали всадники.

Следом за ними шли копьеносцы.

За копьеносцами в закрытых повозках – гармамаксах – ехали мать царя и его жена, царские дети, их воспитатели, слуги, евнухи, жены родственников царя, жены его придворных.

За ними следовали триста шестьдесят пять наложниц царя со своими детьми, гаремные красавицы приближенных царя, евнухи, слуги, рабы, триста верблюдов с драгоценностями состоятельных персов, шестьсот мулов с сокровищами царя царей.

А в самом конце этого помпезного шествия шагало разноплеменное, плохо обученное, собранное со всех концов Азии войско.

У подножия горы Аман, на широкой равнине, словно созданной для его неисчислимой армии, Дарий приказал разбить лагерь и дожидаться Александра.

Проходили дни. Дарий настойчиво ждал. Но Александр не появлялся.

Льстивые царедворцы во главе с Бессом советовали настигнуть нечестивого Македонца, который, по их убеждениям, испугался персидской армии, в Киликийских горах, пока он не скрылся.

Великий царь, хорошо зная, что утомительные недели ожидания противника приведут к истощению запасов армейского продовольствия, вторгся через перевал в Киликию и вышел на морское побережье к городу Исс, где вместо войска врага увидел лишь несколько сотен оставленных здесь больных македонян.

Македоняне, которые даже не могли защитить себя, были подвергнуты жесточайшим мучениям: одним вырвали языки, отрезали уши, носы, другим ударами мечей отсекли кисти рук и ступни.

Персы смеялись над исступленными стонами истязаемых.

Вскоре обезображенные головы казненных уже валялись в чахлой траве, а из сотен шей ключом била кровь.

– Точно так же дождется своей очереди и проклятый Македонец, – бросил на ходу Дарий следующему за ним Бессу.

Неожиданно солнце перекрыли чьи-то широкие крылья. Громадный черный ворон завис над Дарием и его свитой так низко, что был виден пурпурный отсвет на его груди.

Что таит в себе это знамение? Дарию стало слегка не по себе.

Александр со своим войском шел навстречу Дарию, но Дарий не знал об этом, не знал и не подозревал о пути следования македонцев, хотя их армии прошли совсем рядом, параллельно друг другу, но в разных направлениях.

Наконец, узнав о пути следования македонской армии, Дарий обрадовался внезапно открывшейся перед ним прекрасной возможности перекрыть врагу дорогу к отступлению.

Персидская армия вышла в тыл врага, окружив македонскую армию.

– Это конец! – в сердцах воскликнул Парменион. – Мы отрезаны от побережья! Отрезаны от всех путей на родину!

В шатре Александра воцарилось молчание. Даже Гефестиону, который лучше всех чувствовал настроение друга, показалось, что Александр внутренне содрогнулся.

Но Александр поднял глаза, и все увидели, что взор его был сосредоточен, спокоен, непоколебим. Быстрая ясная мысль молодого полководца тут же извлекла выгоду из создавшейся ситуации.

– Это конец для Дария, а не для Александра! – осадил он многоопытного Пармениона. – Персы покинули выгодную для них Ассирийскую равнину и загнали себя в тесный угол, где их неповоротливой армии теперь негде развернуться. Медлить нельзя. Нельзя дать врагу время осознать свою непоправимую ошибку, вернее глупость. Надо успеть. Надо не позволить Дарию уйти из этой гористой ловушки. Мы немедленно выступаем навстречу персам к Иссу.

Прежде чем выступить в путь, Александр обратился к войску:

– Вы не должны бояться тех, над кем уже однажды одержали победу. Македоняне – это свободные люди, поседевшие в битвах мужи; персы же – рабы, воины, давно отвыкшие от оружия, ведомые испорченными роскошью и пороком командирами. Вы не должны бояться также и греков, сражающихся в их рядах. Они предали свою родину за деньги и столь же презренны, сколь и бессильны.

Суровый и торжественный, царь в сверкающих боевых доспехах шел вдоль армейского строя и обращался к воинам, за плечами которых было уже немало боевых заслуг.

– Завтра предстоит сразиться с персидским царем. Если вы одержите победу, то Азия с ее несметными богатствами будет лежать у ваших ног. И думайте о том, кто будет идти впереди ваших рядов, как вы это уже не раз видели, поставив на карту свою жизнь: это буду я, Александр!..

Александр подошел к отрядам эллинских городов:

– Помните, эллины, война против Эллады была начата персами по приказу Дария Первого. Дважды были сожжены эллинские храмы, дважды были уничтожены эллинские города. Помните, мы пришли отомстить за поруганную честь Эллады.

– Отомстим за Элладу! – пронеслось над стройными рядами воинов.

– Не посрамим славу Македонии! – вторили в ответ македоняне.

Воины воспряли духом. Они верили в счастливую звезду своего полководца. Александр нашел путь к сердцу каждого воина и воодушевил на ратный подвиг всю армию. Войско было готово немедленно идти в сражение.

– Кому из богов мы принесем жертву? – стремительно обернувшись к Птолемею, спросил Александр.

Птолемей указал на простирающееся перед ними море:

– Нереиде Федите, матери Ахилла, который по материнской линии считается твоим предком.

В присутствии военачальников в боевую колесницу были впряжены четыре белых коня, и раб плетью погнал их навстречу прибою.