Всё же прав был шкипер насчет названия…

К тому же после прохождения ворот шлюза оба моряка потребовали сделать «круг почета», то есть выйти в открытое море. Эта прогулка немного утихомирила и их. Мы вместе молча наслаждались звуком ветра, трепавшего парусину и звездами, такими яркими и низкими вдали от огней города.

На миг захотелось вот так просто уйти далеко-далеко. Увидеть чужие неизвестные берега. Всё же морская романтика весьма привлекательна.

Но мы вернулись, с горящими от холодного ветра лицами и счастливыми улыбками.

Шхуна имела низкую осадку, поэтому пришвартовать её как можно ближе к берегу не вызвало сложностей. С якорем я справился уже сам.

Понятное дело, приступить сразу же к магии воздуха я не смог.

Потому что, по морским законам, успешную операцию нужно было отметить оставшейся половиной бутыли. Я подозревал, что они оба эти законы на ходу придумывали…

Но оскорблять отказом этих славных людей я никак не мог.

В распахнутое окно был виден корабль, к которому бежала серебристая лунная дорожка. Ну ничего, теперь он от меня никуда не денется.

Хорошо хоть предусмотрительно предупредил домашних, что скорее всего сегодня не вернусь.

* * *

Проснулся я от настойчивого солнечного луча, уже прилично нагревшего мою щеку. С изумлением обнаружил, что нахожусь я в башне маяка. Не без труда вспомнил, что вроде вызвался этой ночью поработать смотрителем…

Да уж, против флота никакая магия не поможет.

Зато поможет с последствиями насыщенной ночи. Я смыл остатки ночи светлой силой, а для закрепления результата спустился и нырнул со скалы в прохладные воды залива.

Такие водные процедуры окончательно вернули меня к жизни.

Купание пробудило зверский аппетит. Я решил воспользоваться гостеприимной кухней адмирала и приготовить на всех завтрак. Что-то мне подсказывало, что старые друзья не будут в состоянии шевелиться. Когда я уходил на стражу маяка, они ещё и не думали останавливаться.

Но и тут они смогли меня удивить.

Оба мужчины уже бодрствовали. Мало того, на плите источала ароматы сковорода, а они занимались тем, что боролись на руках. Крепкий дубовый стол трещал от их усилий.

— Александр Лукич! — обрадовался мне адмирал, из-за чего отвлекся, и Родион тут же его одолел.

Но Волков ничуть не расстроился. Сделал пригласительный жест ко столу и взялся за сервировку. Афанасьев смотрел на меня с любопытством.

— Не прогадал я, Александр Лукич, — наконец выдал он. — Что с вами решил дела иметь. После таких переговоров не каждый дышать-то вспомнил бы как. А вы прямо как новорожденный. Румяный и довольный. Моё почтение, — коротко поклонился шкипер.

— А я говорил тебе, что с графом хоть в шторм, хоть в борд… Ну то есть куда угодно смело можно пойти, — усмехнулся адмирал и поставил передо мной огромную сковороду со скворчащей яичницой.

— Ну за такое угощение, — я жадно осмотрел блюдо. — Куда угодно и пойду. Благодарю вас, Григорий Иванович.

— Я вам ещё кофею заварил, — по-отечески улыбнулся польщенный адмирал.

Кофе достался всем и утро прошло за мирным завтраком и беседами о былых морских подвигах. Друзья никак не могли наговориться, а я просто с удовольствием слушал об их приключениях.

И посматривал на качающийся на волнах корабль.

А что если к пассажирским прогулкам в море добавить иллюзию проходящего внизу старинного сражения? Чтобы с маневрами, пушками, пороховым дымом и абордажем. Можно подключить к делу какого-нибудь историка и показывать настоящие морские битвы. Тут и школьные уроки проводить тогда можно будет. Так же гораздо интереснее.

Животворящая яичница явно пошла на пользу как мне, так и будущим юным умам, не очень жалующим уроки истории.

Твердо решив, что обязательно воплощу эту идею, я оставил морских волков беседовать, а сам отправился на берег.

Возле шхуны уже вились чайки, по обыкновению тоскливо крича.

Я мало что помнил из своего детства. Но точно помнил, что родители, талантливые анималисты, говорили когда-то мне про этих птиц. Мол, их душа находится в вечной тревоге и грусти по другим мирам. Потому что они создания не нашего мира. Может то были просто сказки, но вскоре мне предстояло самом узнать об этом.

Уж после встречи с фантомами в существовании других миров я не сомневался.

Послушав немного крики чаек, я закатал рукава и взялся за дело.

В первую очередь нужно было оценить вес судна. Я постепенно выпускал силу, обволакивая ею дно корабля. И по чуть-чуть тянул вверх.

Ничего не получалось.

Я нахмурился и усилил поток дара. В воздух поднялась вода, искристой стеной окружив шхуну. Чайки возмущенно разлетелись.

Получается, что с силой всё в порядке. Значит проблема в материале корабля. Я обратился к дереву облицовки. Пробудился природный аспект и я аккуратно воспользовался им, чтобы не нарушать равновесие источников.

Так и есть, что-то на судне препятствовало воздействию магии на корпус.

Взяв лодку, привязанную у берега, я отправился на корабль. Ловко взобрался по веревочной лестнице и принялся за тщательное изучение будущего артефакта. В ночи особо времени на это не было.

Спускаться на нижнюю палубу не пришлось. Защита была установлена на носу и представляла собой небольшую бронзовую фигурку русалки. Некоторые выдающиеся места были стерты до блеска. Явно старинная штука, установленная тут уже гораздо позже появления на свет.

Из каких странствий привез Афанасьев этот чужеземный артефакт?

Я изучил плетение и аккуратно отключил схему, перенаправив контур и замкнув его на безопасную работу. Ломать такую диковинку совсем не хотелось.

И сразу же ощутил магический фон вокруг. Потоки силы потекли неторопливо и лениво, дерево напитывалось ими постепенно, слишком долго было отрезано от магии.

Хорошо хоть русалка не мешала управлять парусами. Иначе ночью мне бы пришлось нелегко управляться.

Теперь стихия воздуха беспрепятственно воздействовала на всё судно.

Я встал за штурвал, тоже выполненный в лучших традициях давних времен — массивный и с удобными рукоятями. Необходимости в этом не было, но так было приятнее.

Прикрыл глаза и обратился к стихии.

Корабль вздрогнул и начал крениться на левый бок. Я быстро скорректировал распределение силы. «Прекрасная» скрипнула и встала прямо.

Воздух весьма капризный аспект. Вольный ветер, гуляющий над заливом тому наглядный пример. Он может изменить направление в любой момент. Разойтись во смерч или совсем утихнуть.

Обращаться с этой стихией следовало бережно и внимательно. Особенно когда нужен был очень конкретный и направленный эффект.

Обычно воздушники просто сметали всё силой, не особо прицеливаясь. Всё равно это влекло за собой разрушительное действие. В этом