Судя по ауре Келя, он тоже вряд ли скажет мне, что происходило со мной тогда, когда инстинкты полностью подавили разум. Интересно, я когда-нибудь смогу это выяснить?

– Что Лирея от тебя хотела? – вопрос Люцифеля вырвал меня из размышлений.

– А? Что? – мне пришлось звонко шлепнуть себя по щекам, чтобы сосредоточиться на его словах. – Ты о чем?

– Твое видение, там ведь была черноглазая женщина, верно? Это Лирея, бывшая Верховная Богиня, ныне канувшая в небытие. Что ей было нужно?

Я непонимающе нахмурилась, а потом меня словно ударило током. Видение. Точно. Но откуда Кель?..

– Как ты узнал про эту женщину? – я ухватилась за возможность разозлиться на архидемона, чтобы удержаться от приступа паники.

Он побледнел и суетливо заерзал на стуле. В груди заклокотала ярость, вытесняя, хотя бы ненадолго, воспоминания о жутком видении.

– ТЫ! Ты залез в мою голову? – взвыла я, прожигая ссутулившегося Келя взглядом. – Воспользовался возможностью? И как, понравилось ковыряться в том, на что похожи мои мозги? Как много ты успел узнать? Ну, чего молчишь?

Я чувствовала себя вывернутой наизнанку, выпотрошенной и униженной. Даже когда Дис ворвался ко мне в душ в начале нашего знакомства, я не чувствовала себя настолько опозоренной. Нагота души для меня была куда страшнее наготы тела.

– Не кричи на меня! – Кельтар грозно ощерился, напоминая, что он не нашкодивший мальчишка, пойманный с поличным. Я осеклась, и архидемон повысил голос: – Думаешь, так легко не считывать твои мыслеобразы, когда ты специально швыряешь их в лицо? Для меня читать окружающих так же естественно, как дышать, и я не собираюсь чувствовать себя виноватым в том, что ты не держишь свои страхи и желания под контролем!

Его слова тяжелой пощечиной повисли в воздухе. Тяжело дыша, мы сверлили друг друга взглядами, не желая признавать неправоту. Адреналин разгонял мою кровь, прогоняя сонливость и заторможенность, и я поняла, что вот-вот брошусь на упрямо выпятившего губу Кельтара с кулаками.

– Оставь меня одну, – выдавила я сквозь зубы, до крови впившись ногтями в ладони. – Иначе тебе придется меня убить, потому что я вряд ли смогу себя контролировать.

Кель всмотрелся в мою ауру и, ничего не сказав, встал. Я отвела взгляд, чтобы не поддаться соблазну ударить в спину, и, дождавшись, пока внизу хлопнет дверь, позволила себе выдохнуть. В висках все еще пульсировала злость, но в закоулках подсознания уже просыпался дикий неконтролируемый ужас.

Поднявшись на ноги, я поспешила выйти из комнаты, пропитанной эманациями недавней ссоры. Лишь очутившись в коридоре, я осознала, что все это время мы находились не в моей спальне, а в спальне Кельтара. Дурные предчувствия зашевелились внутри скользкими змеями, и я с опаской заглянула в другую комнату.

Увиденное меня потрясло: вся мебель была разбита в щепки, осколки вазы с цветами, испачканные кровью, усеивали пол неприглядной россыпью, а стены покрывали темно-бурые пятна и глубокие царапины. Ведомая все тем же предчувствием, я прикрыла чудом уцелевшую дверь (которая, впрочем, изнутри была слишком похожа на огромную когтеточку) и спустилась на первый этаж. Здесь вид был немногим лучше – отделка местами треснула и осыпалась, кресла и массажные столы искореженной грудой лежали у дальней стены, и лишь бассейн посреди этого хаоса казался памятником незыблемой вечности, хотя что-то подсказывало мне, что это скорее заслуга системы водооттока, потому что бортики были в подозрительных багровых разводах.

Мне было страшно представить, что здесь происходило немногим более часа назад, если судить по свежести кровавых лужиц. Ноги подкосились, и я осела на пол беспомощной куклой. В груди крупной дрожью зародилось рыдание, и я поняла, что снова вот-вот впаду в истерику. И, словно почувствовав слабину, из глубин подсознания коварно выглянул образ жуткой черноглазой женщины, усугубляя и без того отвратительное душевное состояние одной слабохарактерной ведьмы.

И тут я впервые в жизни пожалела, что у меня нет лучшей подруги. Да, мы с Дисом хорошо ладили и понимали друг друга с полуслова, но все-таки бывают моменты, которые с мужчиной не обсудить. Я слишком хорошо знала вампира, чтобы понимать – для него мои страхи и переживания были не более чем бабским нытьем. Глупо ждать от демона с дурным характером чувствительности и искреннего участия, а сейчас мне было необходимо именно это.

«Трия!»

Образ миловидной улыбчивой русалки вспыхнул в голове спасительным лучом надежды. Если кого-то на Пантее я и могу назвать подругой, то только ее. Барахтаясь на поверхности истерии, я поползла к телефону, сбитому со стены в порыве того, что Кель назвал страстью. Вцепившись в трубку, я с облегчением услышала пощелкивания – аппарат все еще работал.

Дрожащие пальцы мазали мимо кнопок, которые расплывались перед глазами из-за едва сдерживаемых слез, и набрать заветную комбинацию стойки администрации мне удалось лишь с седьмого раза.

– Дежурный администратор Нора, слушаю вас, – голос был незнакомым, наверное, одна из новеньких.

Я сделала глубокий вдох и едва слышно пробормотала:

– Позовите Трию, скажите, что Хоранна, она поймет.

Даже эта недлинная фраза далась с трудом: спазм в горле сдавливал связки, заставляя сбиваться на противный писк.

В трубке зашуршало, затем девичий голос неуверенно позвал нужную мне русалку. Цоканье каблучков, снова шуршание, и язвительно-вежливый вопрос Трии:

– И что Хоранне-нир понадобилось от меня? Неужели соскучилась?

– Пожалуйста, приди ко мне, – прошептала я сквозь слезы, не в силах ответить так же беззаботно. – Если нужно, я заплачу как за личную консультацию…

Надо отдать нечистой должное: она сразу поняла, что дело серьезное, и, не задавая никаких вопросов, бросила:

– Через десять минут буду. Никуда не уходи.

Можно подумать, я была в состоянии куда-то идти.

– Жду, – прошелестела я, и в трубке раздались частые щелчки, обещавшие скорое утешение.

Выбор всегда есть. Вопрос в том, сможешь ли ты жить с последствиями.

«Волчонок»

Трия нашла меня, дрожащую и глотающую слезы, в спальне Келя. Увидев, в каком жалком состоянии я нахожусь, она решительно сунула мне в руки чашку мятного чая, который принесла с собой на подносе, а затем приторное пирожное, хотя прекрасно знала, что я не любитель сладкого.

Поначалу я даже глотка сделать не могла – меня трясло, и зубы выбивали о край кружки рваную дробь, но вскоре, расплескав часть содержимого на себя, я отпила одуряюще ароматный отвар и почувствовала себя лучше. Через силу запихнув в себя пирожное и выпив чай, я смогла успокоиться настолько, что рассыпалась в непривычных для меня благодарностях.

Трия, отмахнувшись, прервала мои лепетания и, налив еще одну полную чашку, заставила рассказать, «что здесь, демоны тебя дери, произошло» (как вы понимаете, это была дословная цитата). На мое уклончивое «Это долгая история» она заявила, что никуда не торопится и вся внимание.