Я бросаю взгляд на тело Лео, и холодное чувство удовлетворения поселяется в глубине моего живота. Он получил то, что заслужил. Он больше никогда не будет угрожать Саре, никогда не встанет между нами, никогда не причинит ей боль так, как он только что пытался. Даже когда эта мысль успокаивается, вид ее, такой уязвимой, такой испуганной, приносит другую боль. Ту, которая, я знаю, будет длиться еще долго после того, как адреналин спадет.

— Мне жаль, — шепчет она, ее голос прерывается, когда она слегка отстраняется, чтобы посмотреть на меня, ее глаза полны вины и боли. — Я не...

— Не надо, — мягко перебиваю я ее, обхватив рукой ее лицо и вытирая слезы, текущие по ее щекам. — Не извиняйся, Сара. Это не твоя вина.

Она пытается снова заговорить, но я качаю головой, наклоняюсь, чтобы нежно поцеловать ее в лоб. — Ты в безопасности, — повторяю я, мой голос тверд. — Это все, что имеет значение.

Она кивает, ее дыхание сбивается, когда она пытается успокоиться, ее руки все еще сжимают меня, как будто она боится, что я исчезну, если она отпустит. Я прижимаю ее к себе, отказываясь отпускать, отказываясь позволить чему-либо снова отнять ее у меня.

Глава 24 - Сара

Прошло два дня с того кошмара, но кажется, что прошла целая жизнь. Я лежу в постели, тупо уставившись в потолок, мое тело онемело, мой разум снова и снова прокручивает события, как заезженная пластинка. Предательство матери, ужас нападения Лео и тошнотворная неизбежность его смерти, все это крутится у меня в голове, оставляя чувство пустоты и безжизненности.

Как все это дошло до этого? Как моя жизнь превратилась в такой извращенный, трагический беспорядок?

Тяжесть этого давит на меня, затрудняя дыхание. Я думала, что сбежала от своего прошлого, но оно настигло меня, утащив меня обратно во тьму, которую я думала, что оставила позади. Теперь все, что я могу сделать, это лежать здесь, поглощенная обломками всего этого, неспособная найти выход.

Дверь скрипит, и мне не нужно смотреть, чтобы понять, что это Иван. Его присутствие, это то, что я узнала мгновенно, смесь силы и интенсивности, которая заполняет комнату. Он тихонько движется, садясь на край кровати рядом со мной. Я чувствую, как матрас прогибается под его весом, но я не двигаюсь, не признаю его. Я слишком потеряна в своих мыслях, слишком истощена, чтобы делать что-либо, кроме как существовать в этом моменте.

Иван сначала ничего не говорит. Он просто сидит там, его рука нежно лежит на моей руке, успокаивающее присутствие в хаосе моего разума. Через мгновение он говорит, его голос тихий и спокойный. — Все кончено, Сара. Теперь ты в безопасности.

Я слышу слова, но они не совсем регистрируются. Безопасно. Слово кажется чуждым, почти бессмысленным. Я так долго чувствовала что угодно, только не безопасность, и теперь, даже после ухода Лео, страх и боль все еще обволакивают меня, как вторая кожа.

— Я не чувствую себя в безопасности, — шепчу я, мой голос едва слышен, как будто признание вслух делает это более реальным. — Я чувствую себя... пустой. Как будто все внутри меня сломано.

Рука Ивана слегка сжимает мою руку, молчаливо предлагая утешение. — Ты через многое прошла, — говорит он, его тон смягчается, чего я от него не привыкла. — Ты сильнее, чем думаешь, Сара. Ты выжила.

Я закрываю глаза, пытаясь найти утешение в его словах, но все, что я вижу, это лицо моей матери, отчаяние в ее глазах, когда она снова предала меня, и тошнотворное осознание того, что Лео, мальчик, которого я когда-то любила, превратился в монстра. — Почему все должно закончиться так трагично? — спрашиваю я, больше обращаясь к себе, чем к Ивану. — Почему все не могло быть иначе?

У Ивана нет ответа на это. Может, его и нет. Вместо этого он слегка двигается, его голос становится жестче, когда он продолжает. — У нас твоя мать, — говорит он, и эти слова прорезают дымку в моем сознании. — Она больше не причинит тебе вреда. Я хочу, чтобы она умерла, Сара. После всего, что она сделала...

Заявление повисает в воздухе, тяжелое и холодное, но оно не вызывает гнева, который я ожидала. Вместо этого оно лишь углубляет пустоту внутри меня. Моя мать причинила мне столько боли, столько страданий, но мысль о ее смерти... не приносит мне никакого утешения. Это просто ощущается как еще одна трагедия в жизни, полной ими.

Я слегка поворачиваю голову, наконец встречаясь взглядом с Иваном. Его глаза темные, напряженные, полные защитной ярости, которую я знаю для меня. Он готов сделать все, что угодно, чтобы обеспечить мою безопасность, чтобы устранить любую угрозу моей жизни, но это... это не ответ.

— Нет, — тихо говорю я, мой голос тверд, несмотря на усталость, которая тяготит меня. — Не убивай ее, Иван.

Он смотрит на меня, его брови хмурятся в замешательстве. — После всего, что она сделала, ты хочешь оставить ее в живых?

— Да, — шепчу я, чувствуя, как тяжесть моего решения давит на меня. — Ее жизнь… это уже наказание. Она потеряла все, она жалкая, и это хуже смерти. Отпусти ее, Иван. Пусть живет с тем, что она сделала.

Иван пристально смотрит на меня, выискивая на моем лице любые признаки сомнения, но я выдерживаю его взгляд, решительный в своем решении. Я не позволю этому циклу насилия продолжаться. Я не позволю смерти моей матери стать еще одним грузом на моей и без того обремененной душе.

Через мгновение он кивает, выражение его лица слегка смягчается. — Если это то, чего ты хочешь, — говорит он мягким голосом.

— Так и есть, — отвечаю я, снова закрывая глаза и чувствуя, как напряжение медленно уходит из моего тела. — Я просто хочу двигаться дальше. Я хочу сосредоточиться на нашей дочери, на нашей жизни... а не на прошлом.

Иван наклоняется, нежно целуя меня в лоб. — Тогда вот что мы сделаем, — бормочет он. — Мы двинемся вперед.

На мгновение никто из нас не говорит. Между нами повисает тишина, наполненная тяжестью всего, что произошло. Наконец, Иван протягивает руку, убирая с моего лица выбившуюся прядь волос. Его прикосновение теплое, приземляющее, и мне требуется все, чтобы не сломаться снова.

— Теперь все кончено, —