тихо говорит он, его голос, низкий рокот, который каким-то образом успокаивает хаос внутри меня. — Никто не причинит тебе вреда. Пока я жив.

Его слова должны были утешить меня, и они это делают, но они также будоражат что-то внутри меня, вопрос, который терзает меня с тех пор, как все это началось. Я обращаю на него взгляд, ища в его глазах ответы. — Зачем? — спрашиваю я прямо, мой голос едва громче шепота. — Зачем ты это делаешь?

Он смотрит на меня, и на его лице мелькает замешательство. — Что ты имеешь в виду?

— Почему ты меня защищаешь? — продолжаю я, и мой тон становится более настойчивым. — Это потому, что я мать твоего ребенка, или потому, что я некая награда, которую ты, как ты думаешь, выиграл у врага?

Выражение его лица слегка ожесточилось от моих слов, но я вижу эмоции за его глазами, борьбу за то, чтобы найти правильный ответ. Я немного приподнялась, мое сердце колотиться, когда я продолжаю, нуждаясь в понимании. — Всю свою жизнь меня использовали люди. Моя мать, Кейс, даже Лео. Я для тебя просто еще один инструмент? Поэтому ты защищаешь меня, потому что видишь во мне какую-то пользу?

На мгновение он замолчал, сжав челюсти, обдумывая мои слова. Затем, наконец, он заговорил, его голос был тихим и наполненным чем-то, что я не могу точно назвать. — Нет, — говорит он, его тон был решительным. — Дело не в этом, Сара.

Я жду, мое сердце застревает в горле, пока он изучает мое лицо еще мгновение, прежде чем наконец произнести слова, которые меняют все. — Потому что я влюблен в тебя.

Признание повисает в воздухе, и я чувствую, как земля уходит у меня из-под ног. Я смотрю на него, мой разум кружится, пытаясь осмыслить то, что он только что сказал. Влюблен? В меня? Я ищу его глаза, ища любой знак, что он лжет, что это просто еще один способ манипулировать мной. Все, что я вижу, это искренность, грубая и неоспоримая.

У меня перехватывает дыхание, и долгое время я не знаю, что сказать. Я так долго оберегала свое сердце, так долго верила, что любовь, это то, что может только ранить меня, что услышать эти слова от Ивана, это почти слишком, чтобы принять их.

— Иван…, — начинаю я дрожащим голосом, но не могу найти слов, чтобы выразить то, что чувствую. Это слишком, слишком подавляюще.

Он протягивает руку, обхватывает мою щеку, большим пальцем смахивает слезу, которую я даже не заметила. — Я знаю, в это трудно поверить, — бормочет он, его голос становится тише, почти нежнее. — Это правда, Сара. Я пытался бороться с этим, держать это в узде, но больше не могу. Я люблю тебя.

Его слова нахлынули на меня, разрушив стены, которые я возвела вокруг своего сердца, и впервые за долгое время я позволяю себе почувствовать, по-настоящему почувствовать. Вес его признания, правда в его глазах, все это обрушилось на меня, и прежде чем я могу остановиться, я наклоняюсь, прижавшись губами к его губам в нежном поцелуе.

Он отвечает немедленно, его рука скользит мне на затылок, притягивая меня ближе, пока наши губы движутся вместе в медленном, преднамеренном танце. Поцелуй нежен, но полон интенсивности, которая заставляет дрожь бежать по моему позвоночнику. Как будто вся боль, весь страх тают в этот момент, заменяясь чем-то более глубоким, чем-то реальным.

Когда мы наконец отстраняемся, я прислоняюсь своим лбом к его лбу, мое дыхание смешивается с его, пока мы сидим там, держась друг за друга, как спасательные круги. — Я тоже тебя люблю, — шепчу я, слова вылетают прежде, чем я успеваю подумать, прежде, чем я успеваю пересмотреть свои догадки.

Он слегка отстраняется, чтобы посмотреть на меня, его глаза ищут мои, как будто он пытается убедиться, что он правильно меня расслышал. — Ты любишь меня?

Я киваю, чувствуя, как слеза скатывается по моей щеке. — Да, — говорю я, и мой голос дрожит от тяжести правды. — Я была так напугана, так осторожна, но… Я больше не могу этого отрицать. Я люблю тебя, Иван. Мне кажется, я любила тебя дольше, чем готова признать.

Его взгляд смягчается, и он притягивает меня к себе, прижимая к себе, словно боится, что я исчезну, если он отпустит. Я зарываюсь лицом в его грудь, вдыхаю его знакомый запах, позволяя теплу его объятий смягчить острые края моего сердца.

В этот момент, когда он обнимает меня, я чувствую то, чего не чувствовала уже давно, надежду. Надежду на то, что, может быть, просто может быть, мы сможем построить что-то настоящее, что-то вечное из всей тьмы и боли.

Я слегка двигаюсь в объятиях Ивана, запрокидываю голову, чтобы посмотреть ему в глаза. От интенсивности, от необузданных эмоций у меня перехватывает дыхание. Не задумываясь, я снова наклоняюсь, прижимаясь губами к его губам с новой настойчивостью, отчаянной потребностью чувствовать себя ближе к нему, чтобы этот момент длился дольше.

Он мгновенно отвечает, его руки сжимаются вокруг меня, когда он углубляет поцелуй. Это уже не тот нежный, осторожный поцелуй, который мы разделили всего несколько минут назад. Это что-то большее, что-то, наполненное всей страстью и тоской, которые так долго нарастали между нами. Его губы движутся против моих, твердые и требовательные, и я чувствую, как волна тепла проходит сквозь меня, разжигая огонь, который я не могу сдержать.

Я тихо стону, и прежде чем я это осознаю, я тяну его вниз за собой, направляя его на кровать так, чтобы мы лежали бок о бок. Мои руки скользят вверх по его груди, чувствуя его твердое тепло под моими пальцами, и я прижимаюсь ближе, нуждаясь быть как можно ближе к нему. Его рука движется к моей пояснице, прижимая меня к себе, и я чувствую напряжение в его теле, то, как он едва сдерживается.

— Иван, — шепчу я ему в губы, мой голос дрожит от смеси желания и чего-то более глубокого, чего-то более нежного. — Ты мне нужен.

Он отстраняется ровно настолько, чтобы заглянуть мне в глаза, его дыхание становится коротким, неровным. — Я здесь, — бормочет он, его голос хриплый от эмоций.

Я улыбаюсь, маленькой, благодарной улыбкой, и снова целую его, вкладывая в это все, что у меня есть. Его рука скользит по моей спине, запутываясь в моих волосах, когда он притягивает