Внезапно "Россию" потянуло вправо.

— Лево руля! — тут же отреагировал молодой "командир" корабля.

— Не слушается, вашбродь! — испуганно кричал рулевой.

— Левая стоп! Правая полный вперёд! — не растерялся лейтенант крича в раструб переговорного устройства.

Без результатов. "Россию" неудержимо тащило вправо… Быстро нарастал крен, по палубе стало невозможно ходить не держась руками за что-нибудь из оснастки.

— Всё! Конец! — пронеслось в голове Всеволода. За какие-то мгновения он успел выкрикнуть последний приказ. — Всем спасаться!!! — и, подхватив за шкирку замешкавшегося рулевого, последним выскочить из боевой рубки…

Несмотря на значительное количество попаданий потопить такой огромный корабль, как крейсер "Россия" – задача не из лёгких. Большой запас плавучести при таком водоизмещении, переборки, броня в конце концов… Даже когда были получены пробоины по ватерлинии, когда стали затапливаться водой отсеки и угольные ямы, особой опасности не было. Даже когда шальной осколок повредил подшипник одной из машин, когда в результате этой дурацкой случайности остановился винт и корабль выкатился из строя – ничего фатального не произошло, был отдан приказ переложить руль… А вот выполнен приказ не был… Ввиду физической невыполнимости. Надо же было так случиться, что именно в этот момент ещё один крупный снаряд перебил привод руля… И "Россия" неудержимо катилась и катилась на той фатальной циркуляции черпая и черпая воду своими пробоинами… Крейсер повалился на левый борт, а через несколько минут опрокинулся. В воде оказались только те, кто в этот момент находился на палубе. А таких было немного. Да и у них было не слишком много шансов спастись.

Матросам издавна вдалбливали: "Если корабль тонет, нужно отплывать как можно дальше от него, иначе вас затянет под воду водоворотом". Наверное они помнили об этом в воде, но никакая логика не могла заставить их отплывать в море, ставшее теперь враждебным. Даже днище тонущего корабля казалось им более надёжным пристанищем, чем холодные воды вокруг. И многие стали карабкаться на этот кусок "тверди" посреди гуляющих рядом волн. Очень хотелось верить, что даже в таком положении крейсер долго ещё останется на плаву.

Когда Всеволод пришел в себя, огромного крейсера, не уступавшего по водоизмещению иным броненосцам, уже нигде не было видно. О случившемся напоминали только плавающие рядом на поверхности воды барабан и какие-то щепки… Людей видно не было. Его, похоже, сбросило в море близким взрывом. Лейтенант даже сообразить не успел, как очутился в холодной воде Цусимского пролива. Один осколок обжёг бок, но рана явно была поверхностная. Холод моря сначала даже привёл Всеволода в чувство после лёгкой контузии полученной при взрыве, но очень быстро океанская вода всей своей чудовищной теплоёмкостью стала жадно забирать тепло человеческого организма…

Откуда-то издалека над морем продолжали разноситься звуки боя, и с гребней волн были видны дымы и даже сами корабли сошедшиеся в смертельном бою. Однако лейтенанту было не до того – ему уже стало ясно, что долго в такой воде он не продержится. За показавшиеся целой вечностью минуты Всеволод успел со всеми проститься, прочитать пару покаянных молитв, на этот раз совершенно искренне жалея о том, что тратил жизнь не всегда на дело. И даже пообещать, что если случится вдруг невозможное, и он выживет, то… впрочем, это уже личное. На самом деле он уже начал потихоньку проваливаться в ту дрему, из которой при переохлаждении не возвращаются, но от самокопания лейтенанта самым бесцеремонным образом отвлек сильный удар по ногам.

Когда полгода назад в этих самых водах геройски погиб собрат "России" – броненосный крейсер "Рюрик", то крупные деревянные обломки, по словам очевидцев, иногда всплывали настолько стремительно, что убивали спасающихся в воде людей. Так что Всеволода от немедленной гибели спасли только упрямство адмирала Рожественского, требовавшего буквально выполнять все свои указания, и собственная добросовестность. Не выдержавшая, наконец, чудовищной нагрузки легшего на бок крейсера, верхушка бризань-мачты обломилась, и непременно окончательно оборвала бы жизнь молодого человека, если бы ее не притормаживал насмерть прибитый к ней два дня назад под руководством самого Егорьева, а теперь – запутавшихся в остатках прожекторной площадки огромный Андреевский флаг…

Американский капитан, нашедший следующим утром замерзающего моряка на странном плоту из обломков, запутавшихся во флаге, был человеком практичным. Контрабанда, привезенная японцам в Корею, была благополучно разгружена. Теперь же глупо было упускать возможность получить что-то и от русских… так что флаг был выловлен вместе со Всеволодом. Ушлый американец оказался прав – через полгода российское правительство согласилось выплатить ему неплохое вознаграждение за спасение ставшего к тому времени легендарным имущества. Позже выяснилось, что лейтенант Егорьев, впоследствии – полный адмирал, оказался не единственным спасенным с броненосного крейсера "Россия" – еще одному сигнальщику спасли жизнь большой кусок палубного настила и случайный японский вспомогательный крейсер.

Броненосный крейсер "Россия"

— Да уж! Это не на "Баяне" рассекать волны туда, куда считаешь нужным, — деятельная натура Вирена просто бунтовала против роли, которая отводилась в бою ему и его кораблю. — Как это всё-таки тяжко, тащиться за впередиидущим и просто держать своё место в строю. А адмиральский флаг – просто повод получать лишние попадания.

Японцы действительно уделяли "Ретвизану" "особое" внимание, сначала все четыре броненосных крейсера адмирала Мису засыпали его снарядами, потом, после выхода "Ниссина" из линии – три. Но он был их основной целью. И стреляли японские "недоброненосцы" очень прилично. Адмирал только морщился и втягивал голову в плечи при каждом новом попадании. А следовали они одно за другим. Уже заклинило носовую башню, броненосец стал слегка зарываться носом, поступали доклады о пробитых трубах, пожарах, разрушенной кормовой рубке, дым от пожара на баке сделал наблюдение из боевой рубки совершенно невозможным. А ведь били по броненосцу снарядами "всего" в восемь дюймов максимум (пару десятидюймовых "приветов" от "Кассуги" пока можно было "вынести за скобки"). Но доставалось "Ретвизану" лихо. Разве что "Суворову" приходилось похуже.

А нужно было держаться. Нельзя выходить из линии, неполученные тобой снаряды найдут себе другие цели, а следующие в кильватере "пересветы" защищены значительно хуже, им такого огня не выдержать…

Вирен оглянулся на командира броненосца, когда тот получал доклад о повреждениях.

— Ну, что там у нас, Эдуард Николаевич?

— Неважные дела: в носу здоровенная пробоина, сели на метр, переборки вспучились. Опасно идти таким ходом. Первая башня… Сами видите. Ещё минимум полчаса на ремонт требуется, чтобы вращение восстановить. На батареях пока благополучно. Ну и пожары… Трубы побило здорово, тяга – ни к чёрту.