Тогда тангуды отправили к цзиньскому императору посла с просьбой о помощи, но новоиспеченный цзиньский император Вэй Шао цинично ответил тангудскому правителю Ли Ань Цюаню: «Моему государству выгодно, когда наши враги нападают друг на друга. И поэтому мне беспокоиться не о чем!»

После такого ответа цзиньцев тангудскому правителю Ли Ань Цюаню «ради сохранения его государства» не оставалось ничего иного, как прекратить сопротивление войскам Чингисхана и признать сюзеренитет Великого Монгольского Улуса:

«И явился к нему (к Чингисхану. — А. М.) правитель страны тангудов и, выразив покорность свою, пожаловал он Чингисхану свою дочь Чаха и молвил при этом (дал клятву. — А. М.):

КЛЯТВА ПРАВИТЕЛЯ СТРАНЫ ТАНГУДОВ В ПОКОРНОСТИ ВЕЛИКОМУ ХАНУ ВЕЛИКОГО МОНГОЛЬСКОГО УЛУСА

С благоговением и содроганием внимали имени мы твоему. И нынче, недостойные, трепещем перед величием твоим, владыка. Отныне мы, тангуды, правым флангом будем в твоей рати; служа тебе, все силы мы положим!

Мы какая ни есть тебе подмога,

Но не требуй очень много, слишком строго.

Где однажды мой народ обосновался,

Там в жилищах глинобитных и остался.

С мест насиженных не в силах мы подняться,

Наш простор оседлым бытом ограничен,

И не можем мы, как вы, передвигаться,

Образ жизни кочевой нам непривычен.

Враз не сняться,

В бой не ринуться всем родом…

Непривычны мы к стремительным походам.

Будь же милостив, Чингис!

Прими, владыка,

От тангудского улуса дар великий.

Мы растим на наших пастбищах ковыльных

Многочисленных верблюдов — быстрых, сильных.

А ткачи у нас искусными руками

Ткут различные узорчатые ткани…

Ловчих соколов своих не зря мы славим —

Их тебе, владыка, тоже предоставим[614].

„И сдержал слово свое правитель страны Хашин, и пригнали Чингисхану верблюдов стадо несметное, коих взыскали с народа тангудского“»[615].

Монгольский военный историк X. Шагдар, подводя итог этого похода Чингисхана, писал: «В результате этой победы тангуды стали вассалами Великого Монгольского Улуса и вынуждены были платить ему дань… Чингисхан выполнил свою стратегическую задачу: добился раскола в отношениях чжурчжэней Алтан-хана и тангудов, создал плацдарм для будущего похода на империю Цзинь и тем самым обезопасил правый фланг предстоящего наступления»[616].

* * *

Сокрушив и изгнав со своей территории остатки непримиримых врагов — мэргэдов и найманов, осуществив присоединение к Великому Монгольскому Улусу лесных народов, расширив территорию за счет бывших вассалов кара-киданей — уйгуров и харлугов, и подтвердив свой сюзеренитет над тангудами, Чингисхан был вынужден вернуться к укреплению позиций внутри созданного им Великого Монгольского Улуса.

Очевидно, что не все объединенные Чингисханом в единую державу племена и, главное, их вожди смирились с тем, что стали «потомственными вассалами» Чингисхана и его рода. Некоторые сородичи Чингисхана посчитали себя обделенными при раздаче уделов, званий и титулов. Так, недовольными остались даже некоторые члены рода самого Чингисхана, в частности его мать Огэлун и дядя Даридай-отчигин[617].

Этим недовольством не преминула воспользоваться «новая оппозиция», которую возглавил шаман Тэв Тэнгэр. Последний, очевидно, был сильно раздосадован тем, что Чингисхан, установив должность государственного волхва — бэхи ноёна, назначил на этот пост не его, а старика Усуна из рода барин.

К тому времени «он (Тэв Тэнгэр) приобрел силу; и когда вокруг него собралось множество сторонников, он пожелал сам стать правителем»[618]. За это зарвавшийся шаман был безжалостно уничтожен.

Обратившись к подданным по поводу казни шамана Тэв Тэнгэра, Чингисхан сказал:

ОБРАЩЕНИЕ ЧИНГИСХАНА К СВОИМ ПОДДАННЫМ ПО ПОВОДУ КАЗНИ ШАМАНА ТЭВ ТЭНГЭРА

«Когда [Тэв Тэнгэр] стал говорить лишнее, вмешиваться во все и повел себя спесиво и заносчиво[619], когда он „на меньших моих братьев руку поднял, наветами раздор посеять вознамерился меж нами“[620], тогда я понял, что он — „обманщик и фальшивый человек“»[621].

«За прегрешения свои он у Небесного Владыки впал в немилость, а за преступные деянья — жизнью поплатился. И потому Всевышний Тэнгри унес с собою и дух его, и тело навсегда!»[622]

Комментируя обращение Чингисхана к подданным, Б. Я. Владимирцов писал: «Словами же этими Чингис совершенно определенно указывал, что Всевышний Тэнгри покровительствовал и покровительствует ему, его роду и готов наказать всякого, кто вздумает подняться против монгольского хана или его родичей…»[623]

Расправа с прославленным шаманом послужила наглядным уроком всем. «Тэв Тэнгэр был последним соперником, с которым Чингисхану пришлось столкнуться среди племен степи. Все, чем не мог управлять, он уничтожил. Нейтрализовал влияние своих родичей, истребил аристократические кланы и перебил соперников-ханов, смешал древние племена друг с другом и, наконец, позволил убить самого могучего шамана во всей степи… Приверженцы Чингисхана тоже по-своему поняли произошедшее: их хан не только обладал несравненной военной силой, но и силой духовной, большей, чем у самого сильного шамана…»[624]

Если же Чингисхану впоследствии все же приходилось «обращаться к гадателям и ворожеям, он всегда удерживался в определенных границах, никогда не подчинялся их влиянию, раз видел, что указания гадателей и его собственное суеверие идут против здравого смысла, против планов и целей, сделавшихся для него самыми жизненными»[625].

Именно таким образом строились его дальнейшие отношения не только с шаманами, но и с представителями других конфессий, с помощью которых ему было легче реализовать сформулированную для себя, а затем и завещанную сыновьям цель:

«Если хочешь подчинить себе множество людей, прежде всего стань властителем их душ; люди никуда не денутся, если ты покорил их души»[626].

Однако понимая, что достичь этой цели будет не так просто, и памятуя о том, как под крыло Тэв Тэнгэра «стекались монголы девяти наречий», покидая свои тысячи, сотни или десятки, Чингисхан после расправы над шаманом-злоумышленником добавил в «Книгу Великой Ясы» ясу о строгом запрете подданным уходить из тысяч, сотен или десятков, к которым они приписаны, в другое место и о наказании за это.

УКАЗ ЧИНГИСХАНА О ЗАПРЕТЕ ПОДДАННЫМ УХОДИТЬ ИЗ ТЫСЯЧ, СОТЕН ИЛИ ДЕСЯТКОВ, К КОТОРЫМ ОНИ ПРИПИСАНЫ, В ДРУГОЕ МЕСТО И НАКАЗАНИИ ЗА ЭТО

«Никто из тысяч, сотен или десятков, к которым он приписан, не смеет уходить в другое место или укрываться у других, и никто того человека не должен к себе допускать,

а если кто-либо поступит вопреки этому приказу, то того, кто перебежит, убьют всенародно, а того, кто его укрыл, ввергнут в оковы и