— Не думай. Я не играл в свой карман. Прибыль была и тратилась на общие нужды. Мы ее проели. Могу показать, если хочешь.

— Не сейчас, хотя это любопытно.

— Так вот, два оборота прошли без проблем, а на третьем деньги исчезли…

— Как это?

— Я работал через офшор. Длинная цепочка, ты ее примерно представляешь… Деньги пришли в Прибалтику, а оттуда в офшор не попали…

— Одновременно и «правление» исчезло?

— В общем это совпало. Исчезло оно, как ты, наверное, уже успел понять, не из-за этого, но возможно, что пропажа денег — следствие. Через месяц кредит надо возвращать либо продлевать.

— Про исчезновение «правления» подробности мне не известны. Не до чтения вчера было. Что за сумма на тебе висит?

— Те же триста. Проценты я отдавал и перевел на третий круг всю сумму.

— А как же все твои гарантии по сохранению наших средств? Свои сохранить не можешь.

— Тот разговор был почти год назад. Времена быстро меняются.

— Ясно. Чем я могу по-твоему помочь?

— Сделай гарантийное письмо от своего таджикского банка. Текст у меня готов. Не бесплатно, конечно.

— Откровенно скажу: не хочется. Однако, несмотря ни на что, мы — партнеры. Попробую, зацепка есть. Мне до сих пор ни «Волг», ни денег не отдали. Сумма там в тех еще рублях, но порядок близкий. Возможно, это сработает. Но прежде я должен знать, каковы последствия. Если я потеряю деньги, ты их обязуешься компенсировать. Если подставишь таджиков, мне следует их предупредить.

— Это понятно. Ты денег потерять не должен, да и таджики практически ничем не рискуют. Объясни им, что на основе этого письма сделают центрбанковское авизо. Кредитные деньги взаимозачтутся, и все будет списано. В банковской системе сейчас полная неразбериха, это пройдет незамеченным. Твой банкир все поймет. Вопрос, сколько он за это запросит. Мой за всю операцию получит десять процентов. Ну а твои эфемерные деньги… Ты их и без того не получишь.

— Не надо гадать. Получу.

— Считай, что я тебе дал очередную гарантию.

— Ладно. Попробую. Давай рыбу письма. Мог бы и вчера об этом рассказать, а то я измучился предположениями.

— Водитель был, жена твоя. Вопрос не для посторонних ушей.

— Проехали. А теперь о танзанийских баранах… Зови Мишу. Я вам поведаю об африканских страстях. Придется поработать, особенно тебе.

Заниматься бизнесом — то же самое, что ехать на велосипеде: либо вы движетесь, либо падаете.

Из опыта бизнесменов

Оторвавшись от завтрака, Родик с досадой поднял телефонную трубку.

— Родион Иванович? Доброе утро. Ключевский Вадим Николаевич. Я вас не разбудил? Звоню по рекомендации Григория Михайловича Айзинского… Извините, если не вовремя. Отниму у вас несколько минут…

— Доброе утро. Григорий Михайлович предупредил меня о вашем звонке.

— Не могли бы мы встретиться и переговорить?

— Конечно…

— Когда и где вам было бы удобно?

— Я буду в офисе после тринадцати, подъезжайте. Вы знаете, где мы находимся?

— Это на улице Марины Расковой? Там же, где располагается Григорий Михайлович?

— Совершенно верно.

— Спасибо, буду. Не обессудьте, если опоздаю минут на десять-пятнадцать. Я пользуюсь только городским транспортом, а он, знаете ли, иногда подводит.

— Не беспокойтесь, дождусь.

— До встречи, Родион Иванович. Еще раз простите за ранний звонок.

Родик положил трубку на аппарат и вернулся к завтраку, машинально подумав, что, судя по разговору, этот Ключевский — противный, но, вероятно, образованный человек.

Проходя по длинному коридору административного здания завода, Родик не почувствовал изменений, о которых вчера говорил Саша. Царила обычная рабочая обстановка, и даже в курилке стоял только один не известный Родику мужчина.

Встречавшиеся же по дороге знакомые работники обменивались с Родиком обычными приветствиями и не пытались завести разговор о произошедших переменах.

В кабинете Николая Андреевича было людно. На большом столе лежали какие-то чертежи, а вокруг стояли несколько человек с кипами бумаг в руках.

— Всех приветствую, — входя, сказал Родик.

— Ох, Родион Иванович, уже десять? Извини, сейчас заканчиваем. Будь добр, минут десять — пятнадцать подожди — и я полностью в твоем распоряжении. Хочешь чая?

— Нет, спасибо. Работайте. Я здесь посижу и свои бумажки полистаю…

Вскоре кабинет опустел.

— Ну вот, я к твоим услугам. Еще раз прошу прощения, непредвиденные вопросики. Как там в Африке, жарко?

— Жарко — не то слово. В Дар-эс-Саламе как на нижнем полке парной. Да еще влажность под сто процентов. Полное нарушение закона Бойля-Мариотта. На теле какая-то мерзкая липкая пленка образуется. Рубашки по два-три раза в день менять приходится. Еще и пыль. И москиты. А воду пить можно, только если виски добавить.

— Это как раз неплохо. Виски я бы и сейчас выпил.

— Нет проблем, но водка лучше. Вот тебе сувенирчик из черного дерева. Кстати, в воде тонет. Эбонит. Будет куда окурки складывать. Обезьяна и слон — к счастью.

— Спасибо. В такую красоту жалко даже пепел стряхивать. Пусть здесь на столе стоит. А у нас изменения…

— Мне уже поведали. Надеюсь, что не глобальные?

— Как посмотреть. Поучили нас современности. Думаю, министерские постарались. Ситуация странная, в моей голове не укладывается. С одной стороны, мы оборонный госзаказ выполняем, с другой — директор себя ведет как частный коммерсант.

— Надо перестраиваться. Приходи, выпьем виски, и я тебя подкую.

— Похоже, надо. Новый директор мужик вроде неплохой. В демократию играет. Меня вот оставил. В производство пока особенно не лезет — больше в экономику. Реорганизует, конечно. Два корпуса вдоль Дмитровского шоссе освобождает, там у нас кабэ были. Говорит, надо ближе к производству. А куда ближе?

— Это понятно. Хочет в аренду сдавать. Там же можно сделать отдельные входы с улицы. Без пропускного режима цена несравненно выше, да и желающих больше.

— Верно. Мы и не подумали. Арендными вопросами он очень интересуется. Кстати, и вас это касается. Тут было совещание, директор перед плановым отделом поставил задачу по корректировке арендной платы с учетом произошедшей инфляции. Дал задание подготовить новые договоры.

— Я читал письмо. Надеюсь, новые цены не превысят наши возможности и нам не придется уходить.