За окном Москва дышала ноябрём: серое небо нависало над городом, а прохладный ветер гнал редкие жёлтые листья вдоль мокрого асфальта. Воздух был тяжёлым и влажным, пропитанным запахом близкой зимы. Город готовился к холоду, но пока всё ещё сопротивлялся ему.

Мы вышли на улицу. Холодный ветер сразу пробрался под воротник, заставив меня плотнее прижаться к пальто.

Мы быстро поймали такси. На удивление, машина оказалась тёплой, а водитель, словно почувствовав настроение, включил негромкую инструментальную музыку. Ветки деревьев тянулись к серому небу, словно стараясь удержать последние листья.

— Как думаешь, почему осенью люди такие задумчивые? — спросила я, глядя на стекло, покрытое россыпью мелких капель.

— Потому что осень — время пауз, — ответил Владислав, не отрывая взгляда от дороги. — Летом люди живут активно, зимой переживают холода, а осенью… Осенью у них есть время подумать-погрустить.

— Ты и сам так делаешь?

Он чуть улыбнулся, но не сразу ответил.

— Иногда. Когда получается.

— Думаю, осенью я слишком много анализирую, — призналась я, склонив голову на бок. — Листья падают, и мне кажется, что это как мысли — опадают одно за другим. Или секунды. Или годы жизни. Но потом я вижу что-то красивое, и всё кажется не таким уж серым.

— Как сейчас? — он кивнул в сторону.

Мы подъехали к парку Горького. Несмотря на осеннюю хмурую погоду, он был удивительно живым. Вдалеке виднелись люди с горячими кружками в руках, кто-то снимал на телефон ветер, уносящий последние листья. А рядом с центральной аллеей стояла ярмарка, светившаяся гирляндами и фонариками, которые оживляли серый пейзаж.

— Да, как сейчас, — улыбнулась я, вдыхая прохладный воздух, когда мы вышли из машины.

Он протянул мне руку, слегка прикасаясь к пальцам, но не настолько, чтобы жест выглядел слишком личным.

— Может, начнём с горячего? — предложил он. — Глинтвейн?

— Глинтвейн звучит идеально.

Мы подошли к ярмарке, где витали запахи специй, корицы и сладких пряников. Владислав заказал две кружки и, пока их готовили, обернулся ко мне.

— Ты часто гуляешь по паркам?

— Осенью — нечасто, — призналась я. — Я предпочитаю лето или весну, когда зелени много и можно сидеть на траве. Но в такой день, как сегодня, у осени есть своё особое очарование.

— Очарование осени… — повторил он, будто пробуя эти слова на вкус. — Ты права.

Он протянул мне кружку, и я почувствовала, как тепло согревает пальцы. Мы шли вдоль аллеи, слушая шорох мокрых листьев под ногами. Вокруг царило спокойствие, которое я давно не ощущала. На мгновение показалось, что мы вдвоём против этого серого мира, но это казалось чем-то правильным.

* * *

Остановились у небольшой лавки с домашней выпечкой. Столы, уставленные пирожками, рулетами и чем-то, что напоминало миниатюрные коржики с корицей. Аромат от них был такой тёплый и уютный, что хотелось унести все домой, закутаться в плед и забыть про существование ноябрьских дождей.

— Что тебе взять? — спросил он, уже готовый купить всё подряд. В его голосе прозвучал тот самый невозмутимый баритон, который почему-то заставлял меня чувствовать себя как школьница перед сдачей экзамена.

— Пожалуй, вот этот рулет, — я кивнула на симпатичную булочку с изюмом. — И чай. Без него осенняя идиллия невозможна.

— Отличный выбор, — он улыбнулся, обращаясь к продавцу. — Два рулета и два чая, пожалуйста.

— Ты тоже любишь сладкое? — я посмотрела на него с интересом.

— Иногда, — признался он. — Хотя предпочитаю что-нибудь необычное. Например, эти… — он указал на круглые пирожки с начинкой, которую я не смогла идентифицировать.

— Что это? — спросила я у продавщицы.

— Осенние пирожки с тыквой и клюквой, — ответила она с такой гордостью, словно сама вырастила и тыкву, и клюкву.

— Ну, это точно для тебя, — поддразнила я Владислава.

— Тогда я возьму парочку, сейчас не влезет так потом съедим — и он купил этих пирожков в бумажный пакет со смешной надписью: «Счастье внутри, осторожно: горячо!»

Моё внимание привлекла лавочка — она стояла прямо напротив фонтана, который сейчас был отключен, но всё ещё выглядел внушительно, обрамлённый голыми деревьями. Она была мокрая, так что Владислав еще раз дошел до продавщицы булочек и вернулся с парой пакетов, на этот раз из полиэтилена — на них мы и уселись. Несколько воробьёв прыгали неподалёку, явно рассчитывая на крошки с нашего стола.

— Знаешь, — сказала я, бросая им маленький кусочек рулета, — когда так вот пьёшь чай и уже не так важно, что день такой хмурый. Всё равно хорошо.

— Ты права, — согласился он, смотря куда-то вдаль. — Иногда нужно просто остановиться. Хотя я не мастер таких пауз.

— Вот поэтому тебе нужно напоминать о них, — улыбнулась я, чувствуя, как во мне снова пробуждается та самая бесшабашная смелость, которую я иногда теряю в шуме будней.

Он рассмеялся, и этот смех был таким громким и искренним, что даже несколько воробьёв подпрыгнули от неожиданности.

— Хорошо, — сказал он, сдвигая пустую тарелку в сторону. — Тогда следующая пауза за тобой. Что будем делать дальше?

— У меня есть идея, — сказала я, вдруг почувствовав прилив вдохновения. — В парке наверняка есть аттракционы. Почему бы нам не покататься?

— Осенью? — он приподнял бровь, явно не ожидая такого предложения.

— А почему нет? — я поднялась, слегка дернув его за рукав. — Знаешь, как здорово смотреть на парк с колеса обозрения, когда всё вокруг в осенних красках? Это как смотреть на картину изнутри.

— Хорошо, — он поднялся, убирая стул на место. — Но только если ты пообещаешь, что мне не придётся спасать тебя, если ты вдруг испугаешься высоты.

— Я не из тех, кто пугается, — сказала я с уверенным видом, хотя внутри чуть ёкнуло. Всё-таки высота — это всегда маленький вызов.

Мы направились к аттракционам, и я уже чувствовала, как этот день превращается в одно из тех воспоминаний, которые согревают долгими зимними вечерами.

* * *

Когда мы подошли к аттракционам, Владислав остановился, глядя на пустое место, где раньше стояло колесо обозрения. Его лицо приняло чуть задумчивое выражение, словно он мысленно переместился в прошлое. Он хлопнул себя по лбу.

— Как я мог забыть, — начал он, обернувшись ко мне, — когда-то здесь, в парке Горького, было самое крутое колесо обозрения в городе. Казалось, что до облаков можно дотянуться.

— А что с ним стало? — я окинула взглядом пространство, где теперь зияла пустота.

— Закрыли. Давно уже. — Он развёл руками, чуть усмехнувшись. — Зато самое большое колесо теперь на ВДНХ. Оно выше, современнее… самое большое колесо в Европе. Как насчёт того, чтобы отправиться туда?

— На самое большое колесо в Европе? — я сделала вид, что размышляю. — Конечно, да!

Когда мы подошли к аттракционам, Владислав остановился, глядя