на пустое место, где раньше стояло колесо обозрения. Его лицо приняло чуть задумчивое выражение, словно он мысленно переместился в прошлое.

— Знаешь, — начал он, обернувшись ко мне, — когда-то здесь, в парке Горького, было самое крутое колесо обозрения в городе. Я ещё в школе сюда приезжал с друзьями. Поднимались наверх, и весь город был как на ладони. Казалось, что до облаков можно дотянуться.

— А что с ним стало? — я окинула взглядом пространство, где теперь зияла пустота.

— Закрыли. Давно уже. — Он развёл руками, чуть усмехнувшись. — Зато самое большое колесо теперь на ВДНХ. Оно выше, современнее… и, пожалуй, ещё более впечатляющее. Как насчёт того, чтобы отправиться туда?

— На самое большое колесо в Европе? — я сделала вид, что размышляю. — Конечно, да!

Он посмотрел одобрительно, явно довольный моим энтузиазмом.

— Тогда не будем терять времени!

Такси доставило нас прямо к ВДНХ. Ноябрьская серость словно отступила: яркие огни павильонов, праздничные гирлянды и шуршание сухих листьев под ногами создавали особую атмосферу, которую можно было ощутить только в этом месте. Колесо обозрения, величественное и сияющее вдалеке, буквально притягивало взгляд.

— Ну, как тебе? — Владислав кивнул в сторону огромной конструкции. — Оно впечатляет.

— Это даже не колесо, а какой-то космический корабль, — я с лёгкой завистью смотрела на высоту.

Пока мы поднимались по лестнице к кабинам, я мельком глянула на него. На фоне ярких огней его профиль выглядел особенно мягким, и я вдруг подумала, как странно легко мне с ним сейчас.

Когда мы вошли в просторную кабинку, стеклянные стены и прозрачный пол позволяли рассмотреть всё вокруг. Колесо мягко тронулось с места, и вид из окна начал меняться с каждым метром, становясь всё более захватывающим. Внизу остались огни павильонов, дорожки парка, люди, казавшиеся теперь маленькими фигурками.

— Ого, — выдохнула я, прижимаясь к стеклу. — Это невероятно.

— Вот поэтому я хотел тебя сюда привезти, — Владислав сел рядом, опершись локтем на подлокотник. — Это лучшее место, чтобы почувствовать, насколько огромен этот город.

— И насколько он красив, — добавила я, рассматривая яркий свет ночной Москвы вдали. Отсюда всё казалось другим: непривычным, немного игрушечным, но в то же время величественным.

— Я тебе ведь говорил, что это колесо — самое большое в Европе? — Владислав слегка подался вперёд, коснувшись моей щеки губами и прошептал на ухо — Почти 140 метров.

— Серьёзно? Ты прямо гид по московским аттракционам.

— Просто люблю высоту, — он пожал плечами. — Здесь чувствуешь себя свободнее. И понимаешь, насколько всё, что кажется важным на земле, теряет значение, когда смотришь на это сверху, — он обнял меня и поцеловал в губы. Поцелуй был долгим, так что мы поднялись до самой верхней точки и стали спускаться обратно.

— Ты романтик!

— Возможно. А ты? Ты боишься высоты?

— Ну, если меня выкинуть прямо сейчас за борт, то возможно я испугаюсь. — Я посмотрела на него, чуть улыбнувшись. — Но ты же так не сделаешь?

— Ну, пока не стоит переживать! — ответил он с лёгкой улыбкой, и его глаза озорно блеснули. — Хотя, знаешь, это неплохая идея для сюрприза.

— Ты о чём? — я прищурилась, пытаясь уловить в его словах шутку или намёк.

— Ну, представь: только ты, я, тёмное небо и никакого возвращения на землю. Чистая свобода.

— Смотри, вон Храм Христа-Спасителя. А вон Москва-Сити. Видишь башни? Они выглядят такими крошечными отсюда, правда?

— Да, — выдохнула я, очарованная этим зрелищем.

Он наклонился ближе, и его губы вновь коснулись моих.

Я почувствовала, как его слова повисли в воздухе, тёплой волной согревая пространство между нами. Колесо остановилось на несколько секунд, давая нам возможность насладиться видом, и это было похоже на маленькую паузу в большом городском спектакле.

— Спасибо, что привёл меня сюда, — тихо сказала я, чувствуя, как этот момент заполняет меня каким-то новым, светлым чувством.

Он ничего не ответил, только посмотрел на меня и слегка улыбнулся. И в этот момент мне показалось, что он понимает меня даже лучше, чем я сама.

* * *

Мы вышли с колеса обозрения, и я ещё несколько минут ловила себя на мысли, что голова слегка кружится — не то от высоты, не то от вида Москвы, раскинувшейся под нами. Владислав заметил моё состояние и, чуть усмехнувшись, протянул руку.

— Всё в порядке? — спросил он, и в его голосе слышалась лёгкая забота.

— Да, просто… это было невероятно, — ответила я, глядя на него.

Он кивнул, и мы неспешно пошли по аллее. Холодный ноябрьский ветер трепал мой шарф, и я немного пожалела, что не взяла шапку. Но мысли о том, что я только что поднялась на самую большую высоту в Европе, согревали лучше любого головного убора.

— Ты голодная? — вдруг спросил Владислав, повернувшись ко мне.

— Немного, — призналась я, и тут же мой живот подтвердил это своим тихим, но красноречивым урчанием.

Он рассмеялся, а я почувствовала, как щеки слегка запылали от смущения.

— Тогда заскочим куда-нибудь. Тут неподалёку есть уютный ресторанчик, где хорошо готовят, — предложил он.

Я кивнула, и мы направились в сторону невзрачного с виду здания, спрятавшегося за густыми деревьями. Внутри оказалось тепло и удивительно уютно: деревянные столы, горящие свечи на каждом из них, и лёгкий аромат корицы, смешанный с запахом свежего хлеба. Владислав помог мне снять пальто, а потом выбрал столик у окна.

— Что будешь? — спросил он, открывая меню.

— Что-нибудь тёплое, — ответила я, заглядывая в меню. — Наверное, крем-суп и чай. А ты?

— Паста. И эспрессо, — сказал он, будто решение уже было принято задолго до того, как он посмотрел на меню.

Мы сделали заказ, и пока ждали, я рассматривала гостей ресторана. Люди говорили негромко, атмосфера была расслабленной, словно все знали, что за пределами этих стен холодный ноябрьский вечер, но здесь его просто нет.

Наконец наш заказ принесли, я не удержалась от счастливого вздоха. Горячий суп с ароматом тыквы оказался именно тем, что нужно после прогулок на холодном ветру. Но…

— Блин, — сказала я, — я только что вспомнила, что уже сутки не кормила своих рыбок.

Владислав поднял бровь, заинтересованно посмотрев на меня.

— Рыбок?

— Да, у меня дома аквариум, — я улыбнулась, чуть смущённо. — Пара гуппи, несколько неонов и мой личный любимец — сомик. Кажется, он главный в их маленьком подводном мире.

— Серьёзное хозяйство, — он откинулся на спинку стула. — И что, для рыбок это критично?

— Вряд ли что-то случится, но мне от этого неспокойно.

Он улыбнулся, и я заметила, что в его глазах мелькнула какая-то тёплая искра.

— У меня не было рыбок, не знаю как это. Была только собака, овчарка. Очень умная. Мне казалось, она