Выдыхаю дым в его довольную рожу.

— Если ещё раз, щенок, ты подойдёшь к моей бабе, я найду твою симпатичную сестричку и отдам своим людям на утеху. Можешь быть уверен, что они ее пустят по кругу, переломают все кости, а после я ее благосклонно отпущу.

Говорю это спокойным голосом. Так и сделаю. Клянусь.

Вот теперь лицо Ерохина белеет, глаза бегают, на что я не могу не усмехнуться. Иногда я могу и поступиться своими принципами. Он знает, что я слов на ветер не бросаю. 

Не дожидаясь его ответа на мою реплику, докуриваю и плюю у его ног, показывая своё презрение, и выхожу из вонючей заброшки.

Не привык мирным путём решать дела, но соперник оказался хитер, как никто ранее. Да и у меня появилось слабое место, на которое он не упустил случая надавить.

Откуда он узнал, было ясно, моя Евочка рассказала все своей подружке, а она доложила брату.

Плохо. Сам виноват, что допустил.

Сажусь в ту машину, где ожидает Ева, она попытается открыть рот, но я одним лишь взглядом приказываю замолчать.

Усаживаю ее себе на колени, сжимаю так крепко, что ей становится некомфортно.

Склоняюсь к ее испуганному личику, чтобы угрожающе прошептать:

— Дома тебе будет п*здец, можешь начинать молиться.

***Ева***

Никогда ещё мое пробуждение не было таким тяжелым.

Как только я открываю немного припухшие глаза, на меня грузом обрушивается колоссальный ужас случившегося. Так же резко в мое сознание врываются образы происходившего со мной последние три дня. Такое ощущение, словно это все было сном, страшным сном, который только что закончился.

После того, как меня связали, этот лысый мужик, которого я как только не успела обругать в своей голове, сделал несколько фото, перезвонил Ерохину, тот дал указания, и я ожидала чего угодно, но точно не того, что меня сразу же развяжут.

Поведут в совсем другую комнату, где был небольшой, но вполне приличный диван, там оказалось неожиданно чисто, и стоял обогреватель, окно, правда, было заколочено, поэтому сбежать не получилось бы, к моему огорчению.

Меня закрыли именно там. Кормили и поили несколько раз в день, позволяли ходить в туалет и даже умываться. Место не было раем, но было вполне сносным, здесь даже имелись старые газеты, которые я перечитала, чтобы не поехать головой от бесконечных гнетущих мыслей.

Меня не били, больше не угрожали, только иногда толкали, чтобы я двигалась шустрее.

Тяжелей всего было ночью, когда я не могла уснуть, когда голова была забита не самыми радужными картинами моего будущего. Но я старалась не падать духом, сто раз себя поругала за неудачный побег из дома, который теперь обойдётся мне очень дорого.

На третьи сутки заявился Артём и сказал, что мой «благоверный» не хочет меня забирать, и спрашивал, как же со мной поступить. Делал это в издевательской манере с явным упоением своей властью надо мной.

Не знаю, что со мной тогда произошло, заклинило, но я дёрнулась к нему и смогла оцарапать подлецу щеку до крови!

Наверное, так на меня повлиял обрушавшийся стресс. Я не пожалела о содеянном, потому что он это заслужил, как никто другой. Ликовала я правда не долго, потому что побоялась, что теперь со мной будут обращаться жёстче, но ничего не последовало.

А потом за мной пришел Артур. Да, именно Артур, потому что за эти дни в голове называла его по имени, ждала, когда он решит эту ситуацию и заберёт меня отсюда.

Сделать это мог только он.

Как только я его увидела, на меня лавиной обрушилось облегчение, однако это чувство совсем быстро рассосалось, стоило ему отдать комбинат, сесть вместе со мной в машину и поехать все в тот же дом, где меня так же ждали нерешенные проблемы.

Сидя у него на коленках, я думала лишь о том, что ждёт меня впереди. Слышала, как тяжело он дышит мне в затылок, чувствовала, как крепко он сжимает в руках.

А ждало меня неминуемое грехопадение.

Мышка попалась в клетку, теперь я это осознаю. Меня. Не отпустят. Но, что было самым удивительным, сидеть с ним вот так не приносило отвращение, ни к нему, ни к себе.

Смогла смириться?

Я все так же не хотела ему отдаваться, меня это безумно пугает, да и мысль о том, что он муж сестры, не дает покоя, но я однозначно благодарна ему за то, что он сделал выбор в мою пользу. Я это оценила. Зная, что он та ещё криминальная личность, боялась, что он оставит меня, но, видимо, я и завод моего отца важнее. Выводы пришли сами собой.

Я понимаю, что после произошедшего моя жизнь уже не станет прежней. Пройдена черта нормальности. Я не могу быть слабой, не хочу, чтобы об меня вытирали ноги, ни сестра, ни кто-либо ещё.

Бежать больше не собираюсь, можно подумать, что сломалась, но это не так, я будто посмотрела на все с другого ракурса. Нахожусь в тяжелых условиях, где каждый пытается меня нагнуть, но я этого им не позволю. Они могут делать, что угодно, но я останусь собой. Не буду жаловаться, не буду плакать.

Неожиданно понимаю, что нахожусь совсем не в той комнате, которую мне предоставили, эта мне не знакома. Большая, в темных тонах. Кожаный диван, на котором я проснулась, скрипнул, стояло мне присесть и осмотреться.

В комнате стоит полумрак, судя по темноте за окном, сейчас глубокая ночь. Взгляд натыкается на огромную постель, что заправлена в черные шелка. На ней свободно может поместиться больше двух человек. По телу неконтролируемо проходит дрожь.

Это его комната. Хозяина. Артура. Моего спасителя. Палача. Зачем я здесь? Почему бы не отнести меня в мою… Запах такой, мужской, приятный. Или мне так кажется.

Я даже не помню, когда именно заснула, наверное, у него в руках. Не почувствовала, как он меня сюда принёс. В своё логово. Он снял с меня курточку, но остальную одежду не тронул, чему я была рада.

— Проснулась? — раздался громогласный голос, заставляя меня напрячься.

Даже не заметила, как он пришёл, верней, расслаблено стоял возле входа в комнату в расстёгнутой чёрной рубашке. Слабый свет от светившей в дали лампы отдавался бликами на его бронзовой коже, делая его татуировки темнее, он сложил руки на груди, держа какую-то белую ткань. Волосы необычно взъерошены, мокрые, как и его торс, по которому стекают маленькие капельки.

Дьявол воплоти. Порочный. Злой. Чужой.

— Да, — отвечаю чуть хриплым голосом. Встаю, от волнения не понимая, куда деть свои руки, поэтому прячу их за спиной. — Я, наверное, пойду к себе в комнату, чтобы не мешать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Да, да, очень хочется спрятаться от такой давящей энергетики. С ним так всегда, хочется смотреть или же бежать без оглядки.