и в муниципальных выборах 1910 года приняло участие всего 1006 харьковцев (слово «харьковчанин» войдёт в оборот гораздо позже, без него). Для сравнения – население города тогда составляло ок. 280 тыс. человек.

Избран этот созыв думы был со второй попытки. Видя, каким будет ее состав, губернатор Митрофан Кириллович Катеринич аннулировал февральские выборы и их пришлось повторно проводить 2 мая 1910 года. Два месяца губернское присутствие не могло собраться с духом и утвердить столь неприемлемый итог повторных выборов. Делать, однако, было нечего и искомое решение было вынесено 12 июля 1910 г., а первое заседание новоизбранной городской думы состоялось 9 сентября того же года.

Старейший гласный, просветитель города Сергей Александрович Раевский (заседал с 1879 по 1919 г., и это по сей день непобитый рекорд города), открыл заседание, посвящённое выборам городского головы. Было предложено 6 кандидатур. Пятеро претендентов, включая профессора Багалея взяли самоотвод. Остался один – действующий с 1900 глава города Александр Константинович Погорелко.

Государственный деятель

Газета «Южный край» от 17 октября 1911 г. сообщала:

«Профессор Д. И. Багалей получил оффициальное предложение вступить в члены Государственного Совета, согласно ст. 24-й учрежд. Госуд. Совета, за выходом из него профессоров Мануйлова и Вернадского.

Профессор Д. И. Багалей снесся по телеграфу с казанским профессором Н. П. Загоскиным, вторым кандидатом в члены Совета, пожелав узнать – вступает ли он в Совет. Получив от Н. П. Загоскина утвердительный ответ, Д. И. Багалей также выразил свое согласие вступить в Государственный Совет.

Д. И. Багалею предложено приехать в Петербург к 24-му октября, чтобы принять участие в выборе советских комиссий. В виду этого профессор берет кратковременный отпуск и на днях уезжает из Харькова. По возвращении он сложит с себя обязанности ректора харьковского университета, а с 1912 года прекратит чтение лекций в университете и на высших женских курсах Общества трудящихся женщин».

Итак, на три года он уезжает в Петербург, где представляет учёное сообщество в Государственном Совете. Там он демонстрирует вполне благонамеренное поведение и даже был в 1914 году лично представлен государю.

Тот же «Южный край» так описывает это событие:

«26-го июня в Новом Петергофе Его Величеством Государем Императором был принят член Гос. Совета, по выборам, заслуженный профессор, д. с. с. Багалей, имевший счастье поднести Их Императорским Величествам свои научные труды. Приняв подношение, Государь Император удостоил представлявшегося милостивыми вопросами».

Однако в Харькове вскоре после отъезда гласного Багалея происходят печальные события.

В 1912 г. городской голова Александр Константинович Погорелко скончался. Дважды выборы прошли безуспешно – барона Романа Будберга в должности не утвердило МВД, а Иван Бич-Лубенский отказался оправдывать доверие харьковцев, не дождавшись этого самого утверждения (или неутверждения).

Все это время исполнял обязанности главы города приват-доцент университетской кафедры ботаники Николай Евдокимович Дорофеев. Со своими обязанностями он, как считали гласные городской думы, справлялся – брал кредиты на развитие, как теперь бы сказали, инфраструктуры. Но…Война заставила действовать по-новому.

К середине осени 1914 года Харьков принял 6 тысяч беженцев и готовился принять ещё 20 тысяч. Для их приёма строились специальные бараки, и поначалу на эти нужды использовались театральные и цирковые здания.

В таких условиях левые и правые в думе вынуждены были действовать сообща и ю (23) декабря 1914 года избрали новым городским головой Дмитрия Ивановича Багалея

Газета «Утро» подробно описала эту процедуру. Сначала едва набирался кворум – 49 гласных из 80, потом количество пришедших составило 55 человек, и дума под председательством Дорорфеева решила проводить голосование. Подошло ещё трое. Было уже полдесятого вечера, старейший депутат Сергей Раевский занимает место председательствующего. Он и сообщил, что Багалей получил 51 голос за, 7 – против.

После избрания выступил мэр города. Он понимал, что город отягощён огромными долгами, но коммунальное хозяйство должно работать бесперебойно. А военное время, помимо этого, накладывает на городское самоуправление новые обязанности.

«Харьковское городское общественное управление должно стоять, на высоте переживаемого всей Россией и её Венценосным Вождем исторического момента. Оно должно напрячь все свои силы и энергию, чтобы оказывать помощь раненым и больным воинам, давать материальную поддержку семьям запасных, призванных на войну, заботиться о размещении гарнизона Таким образом, теперь новому составу гласных приходится одновременно разрешать вместо прежней одной, две одинаково трудные задачи – и военную ж текущую хозяйственную».

Министр внутренних дел Н. А. Маклаков утвердил выбор харьковцев. Не высказало возражение и губернское начальство.

Надо сказать, что в то время патриотические настроения были сильны среди харьковской интеллигенции. Профессор Сумцов, например, в ответ на шовинистическую, про-вильгельмовскую декларацию известного немецкого драматурга, нобелевского лауреата Герхардта Гауптмана подал заявление в городскую театральную комиссию, с предложением изъять из репертуара харьковского драматического театра пьесы Гауптмана.

При этом городское хозяйство функционировали исправно. Водопровод и канализация работали, с отоплением проблем не было. Городской голова лично заботился о топливе для электростанции. Да, были проблемы с ростом цен, но вице-губернатор Масальский-Кошуро жестоко наказывал каждого несознательного торговца и считал тех, кто плодит дороговизну, мародёрами. А уж о том, чтобы ввести карточки или талоны на продукты и промтовары, речь вообще не шла.

За время войны население Харькова значительно выросло (1916 – 352 300 (с беженцами), 1917 – 382 000 (с беженцами, число их до 50000), и это при том, что в 1914 году 44,2 % взрослого мужского населения было призвано в армию!). Так что мы можем говорить о том, что, по сути, город заселился почти заново.

Первыми беженцами, размещенными в Харькове, стали жители польских губерний. Оттуда же, из-под Варшавы, был эвакуирован в 1914 году Новоалександрийский институт сельского хозяйства и лесоводства.

После австрийского контрнаступления в наших краях стали появляться и беженцы из Галиции, например, перешедшие в православие греко-католические священники, опасавшиеся наказания в лагерях Талергоф и Терезин. Бежали в наши края и армяне из Османской империи, спасаясь от резни.

В 1915 году возле Балашовского вокзала (ул. Петинская, 135) был создан переселенческий пункт. Он состоял из бараков и мастерских. Там же находилось и бюро труда для беженцев, позднее переведенное на Благовещенский базар.

А вот как газета «Южный край» описывала ситуацию с трудоустройством беженцев:

«В настоящее время в Харькове функционируют четыре самостоятельных бюро труда для приискания занятий беженцам. Три из них носят национальный характер, и помощь оказывается только лицам данной национальности. Так, функционирует бюро по приисканию занятий беженцам-полякам; бюро – для беженцев-евреев и для беженцев-латышей. Кроме того, функционирует бюро труда всероссийского союза городов, приискивающее занятия для беженцев без различия вероисповедания и национальности».

Большая латышская община появилась в Харькове благодаря эвакуации в