ретритчицы начали трезво понимать во что вляпались, и было решено внести в Учение хоть кое-какое разнообразие. Выручила Тырква. В качестве говорящей головы Ярыш-Ага, я поведал о том, что рассол-терьерша — это одна из инкарнаций Учителя. На вопрос о том, как могут две инкарнации существовать одновременно, прогнал заранее подготовленный спич о разнице течения времени относительно наблюдателя и о том, что всё есть Ярыш-Ага и Ярыш-Ага есть всё.

Озадачил барышень до конца дня и был таков. Но с тех пор к ритуалам добавилось групповое тисканье одуревшей от внимания собаки под вой поющих чаш и заунывное:

— Ты-ы-ыр-ква! Ты-ы-ы-ыр-ква!

Ночью почему-то не мог заснуть. Сперва ворочался, а потом начал слышать звуки. Источник звуков определить так и не смог, но что-то мне подсказывает, что Агафоныч начал пользоваться своим положением на полную катушку и втихаря потрахивать учениц… Не пойман, как говорится, не вор, но тенденция опасная.

Наступил четвёртый день. Середина пути. По плану где-то в полдень мы остановились в Вытегре на дозаправку, и направились дальше. Ещё чуть-чуть до выхода в Онежское озеро, а там уже и до Питера недалеко.

Ничто, как говорится, не предвещало. Однако вот, вместо рынды Буревого зазвучали тревожные звоночки.

Звоночек первый, который можно было бы и проигнорировать:

— Престафляешь, Фасилий! Сефотня фсю нощь некры снились, — начал задвигать мне Ваня Таранов у раздачи, забирая обеденный борщ. — Некры-некры-некры. Тут некры, там некры.

— Некры?

— Ну! — нахмурился Ваня и защёлкал пальцами. — Никкеры! Тщорнокошие! Тщорнож…

— Понял.

Казалось бы. Чего такого? Спящий мозг, он чего только не нафантазирует, но я УЖЕ напрягся. Так и проходил весь день, будто на иголках. Ну а когда вечером, — уже после выхода в озеро, — Мишкины пацаны всей толпой ворвались ко мне каюту и на три голоса начали орать о том-де, что у папы получилось, и вообще:

— Пойдём, дядь Вась! С тобой тётя Фурфура хочет познакомиться! — тут уж я чуйку игнорировать не смог. Если собрать на борту беглых преступников с воровским общаком, блаженных жён аристократов, пивовара-предсказателя, грузина-оборотня, да ещё и демоницу пригласить, то рано или поздно эта смесь просто обязана рвануть.

— Ведите, — попросил я и отправился за маленькими Кудыбечами…

Глава 17

Я не успевал чуть-чуть. Буквально самую малость. Прямо передо мной по коридору в направлении каюты, сквозь занавесь которой пробивался красный демонический свет, вышагивала баронесса Губарева. Всё ей было интересно, всё ей надо было знать.

Но Карина Семёновна явно не тревожилась! О, нет!

Учитывая то, что на мир она смотрела сквозь розовые очки, это был чисто праздный интерес. Пошли четвёртые сутки, как баронесса мычит на пустоту и вдыхает благовония по акции, а тут хоть какая-то движуха. Хоть что-то новенькое.

Вот только этот её интерес мог закончиться провалом всей нашей душеспасительной миссии. Прямо сегодня и прямо сейчас. Ну вот хоть ты тресни, никак не вяжется призыв демонов с познанием своего духовного «Я» и поисками просветления.

Ярыш-Ага такому не учил!

Я уже хотел было закричать и окликнуть Карину Семёновну, однако в самый последний момент осёкся. Занавеска чуть одёрнулась и в коридор вышла Настя Кудыбечь. Не злая, но… хмурая какая-то, задумчивая. Вышла, руки на груди скрестила и тут же облокотилась на стену.

— Здравствуйте, — прошептала ей баронесса. Раз шёпотом, значит обет молчания не нарушен; думаю, примерно такова была её логика. — А что это у вас тут такое?

Мишкина жена сперва посмотрела на неё, потом на семафорящего руками меня, потом на инфернально-светящуюся простынь и снова на баронессу. И ответила:

— Рассада.

— Что, простите?

— Лампы люминесцентные там стоят. Овёс проращиваем.

У-у-ух, Настюха! Красотка! Клянусь, я бы и сам лучше не придумал!

— А можно посмотреть? — не унялась баронесса.

Тогда Настя отлипла от стены, набычилась и грубо-коротко ответила:

— Нет.

Дальнейшее развитие диалога было под сомнением, но тут уж и я подоспел:

— Марина Семёновна, здра-а-а-авствуйте, — я буквально втиснулся между ней и Настей, сразу же скривил морду лица и махнул рукой на красную простыню. — Это всё так, мелочи. Зато я, кажется, не рассказывал вам, что наш капитан ещё и друид…

— Правда?

— Конечно! Еремей Львович разбил в одной из кают настоящий ботанический сад. Во-о-о-он там, видите? Сходите лучше туда. Думаю, там есть на что посмотреть.

— Спасибо, — кивнула баронесса. — Так и поступлю, — и потопала в указанном направлении.

— Что случилось? — шёпотом обратился я к Насте.

— Миша демона призвал.

— Это я уже знаю, а в остальном-то….Всё нормально? Ну… то есть… опасности нет?

— Нет.

— А ты чего такая?

— Какая?

— Ну вот такая!

— Нормальная я, — Настя Кудыбечь опять нахмурилась, опять закрылась руками в замок и опять облокотилась на стену.

А я задумался. Вспомнил потасовку в выездном шатре «ПодBEERёзовика» и моё путешествие в воспоминания демоницы. Ад вспомнил, трон, беса-прислужника, ноги и груди. Спелые, наливные, помидорного цвета груди. Облик демоницы целиком мне был неизвестен, но додумать вполне могу, чай фантазия на такое работает как надо.

И теперь ясно… теперь Настю можно понять. Когда у мужа вдруг появилась новая игрушка, да притом не приставка какая-нибудь игровая, и даже не мотоцикл, а сексапильный суккуб во плоти, то тут невольно напряжёшься. И причина ревности даже не в сомнениях насчёт Миши, — уж в ком, а в нём сомневаться не приходится, — а в демонической сути Фурфурии. Кто знает на что она способна? Кто вообще может разобраться в целях и мотивах потустороннего существа?

Ладно… Что демоны, что чужая семья — потёмки. Думаю, что это просто первая Настина реакция и дальше всё будет хорошо. А мне тем временем пора. Насколько я помню, «тётя Фурфура» хотела со мной поговорить.

— А можно нам посмотреть⁈ — раздались крики мальчишек у меня за спиной.

— Нечего вам там смотреть, — рявкнула на них мать. — Маленькие ещё. Пойдёмте лучше воздухом подышим, — затем сгребла пацанов в охапку и повела к лестнице.

Ну а я дождался, пока семейство Кудыбечь пропадёт из виду, собрался с мыслями и прошмыгнул под простыню.

В глаза сразу же ударил ярко-красный свет, — как будто я в жерло вулкана провалился. Он был везде и сразу, а источником служили четыре зеркала крест-накрест у каждой из стен. В зеркалах полыхало пламя, а прямо