происхождению, оттуда и рекомендация. Но мелочь такую о Хеебе она нам не сказала или важной не сочла. Выбор её оказался не весьма совершенным, да. Однако совсем не потому, что Хееб был бывший коммунист, его коммунизм во всей дальнейшей истории никакой вредной роли не сыграл. Да мы даже утешали себя, что прозревший коммунист – это уже человек с хорошим опытом, на советской мякине не попадётся!

Так как же достался «Август» «Бодли Хэду»? Уместно объяснить тут. (А узнал я, дознался об этом, только осенью 1974, больше полугода проживя в Цюрихе.) Оказалось: весной 1970 Хееб предложил «Бодли Хэду» переговоры об их незаконной публикации «Ракового корпуса». И, не состязаясь в достоинстве, сам же и поехал в Лондон. А издательство «Бодли Хэд» загородилось лордом Бетеллом, что «все права» на «Раковый корпус» и на «Оленя» – у него. И Хееб повёл переговоры с Бетеллом… Как раз к этому времени подоспело к Хеебу моё письмо из Советского Союза, что Личко никаких полномочий на английское издание не имел, это обман. И была же раньше моя газетная публикация, что ни за кем не признаю прав на «Корпус». Хееб попал в большое затруднение. Формально он имел права объявить издание «Бодли Хэда» пиратским – но оно не только уже осуществилось, а и главный тираж схлынул, прочли, и перевод неплохой. А мне – уже два года прошло – никаких кар за «Корпус» не последовало. Да и по мирности характера никак не хотел Хееб затевать скандала. Переговоры ещё продлились до осени, а тут мне дали Нобелевскую премию, и ожидалось, что я вот-вот приеду на Запад (и разберусь?). Но, проявляя авторитетность, Хееб за месяц до ожидаемого моего приезда окончательно подписал договор, где его признавали безусловным моим представителем, а он признавал действия Бетелла и «Бодли Хэда» абсолютно законными (даже ещё благодарил их устно от моего имени) и утверждал за ними вечные права на два моих произведения – уже начиная запутывать и мои будущие издательские дела. При таких дружеских отношениях передал он «Бодли Хэду» и «Август». (По понятиям западных издательств появление у «Бодли Хэда» теперь ещё и «Августа» – косвенно подтверждало, что и отдача им «Ракового корпуса» была авторизована…)

Тем временем Хееб, уже с мировой знаменитостью – о нём писали в больших газетах, фотографировали, – сменил свою скромную конторку на попышней, и в январе 1972 к нему туда нагрянули изыскливая Ольга Карлайл и пробивной адвокат Курто, – они уже издали разгадали нашего Хееба. Они приехали признать его, и даже тоже готовы переводить ему гонорары автора, если он предварительно утвердит их смету расходов и заработков и оставит у них ещё финансовый резерв – на случай разных неустоек, чтобы расплачивался автор. Если же Хееб сметы не подпишет, то они его не признают и не переведут ему ни доллара. Представленная смета была дутой, смехотворной. При любви семьи Карлайлов к русской литературе – литературный зять Генри Карлайл объявлял себя «агентом», с 15 % мировых комиссионных, – за передачу плёнки романа в издательство? Затем Ольга брала за «участие в переводе “Круга”» (переведенного безплатно Томасом Уитни), за «соперевод и редактирование “Архипелага”», за «редакторское наблюдение»… Затем – поездки, даже в Нью-Йорк со своей коннектикутской дачи, какие-то стенографистки, телефон, телеграф, почта, такси, полёты в Европу, отели, ресторанные обеды. И незаменимый же адвокат Курто! Перед таким напором и такой убедительной документальностью мой Хееб нашёл предлагаемую сделку ободрительной (как объяснил мне в Цюрихе осенью 1974: 148 тыс. долларов – расходы и заработки Карлайл, из гонорара автора; 50 тыс., из него же, – штрафной резерв для гарантии издательству; 155 тыс. – автору) – и всё подписал. Не знаю, хоть прочёл он при этом их колониальный к автору договор с «Харпером» или даже не читал. Карлайл и Курто уехали в ликовании, и с этого-то момента Карлайлы так ласково переменились к Хеебу, признавая, что адвокат у нас, конечно, должен быть.

Так же задним числом утвердил он договор «Харпера», которым тот продал мировые права на экранизацию «Круга». Тот поспешный, поверхностный фильм Александра Форда (1973) оказался крайне неудачным, а на долгие годы вперёд заклинил достойную экранизацию.

Одни сплошные кругом наживы, расчёты, – и вообразить нельзя, что всё это копошенье – вокруг огненной там, в СССР, мятели. Пока мы там бьёмся – а нам отсюда грызут спину.

А Хееб попал как кур в ощип. Он был и оставался честным местным адвокатом, занятым до сих пор одними бытовыми делами, – и вдруг мировые литературные? Не попытался он властно исправить многолетний дурной ход с моими изданиями, но прежде искал, бедняга, чтоб издатели хоть бы признали его (тем самым потекут и первые средства, на что ему оборачиваться). А при таком направлении лучший путь для него оказался, по сути, путь капитуляций: признавать законными совершённые до него беззакония. (А если не признавать – то опять же судиться?.. И на какие средства? Что тут выдумаешь?) И – ни об одном таком шаге он не спросил меня и не посоветовался вовремя.

______________

Осенью 1972 Ольга Карлайл заверяет Бетту (у них была прямая встреча, неприязненная), что английский перевод «Архипелага» (за 4 года!) «вчерне готов». (На самом деле Уитни был уже два года как остановлен, в начале 3-го тома, а Карлайлы так и не домучили «обработки» 1-го.) Бетта встречно сообщает ей, что от меня есть распоряжение начать переводы на другие языки (но при этом уже не просит у неё русского текста). А за Карлайлами остаётся, как и было, лишь американское издание «Архипелага», однако договор с «Харпером» от моего имени будет заключать Хееб.

Карлайл сразу и с негодованием отказалась от такого распределения ролей: тогда они разрывают, перестанут сотрудничать с нами! Как? мировой контроль упущен? «Архипелаг» не будет принадлежать им всецело и всемирно, как раньше «Круг»?! Добыча была в руках и уплыла? И какой удар самолюбию! – В ту осень опять приезжали в Москву старики Андреевы, передавали резкое недовольство дочери, – да ещё ж от нас стояла угроза проверки качества английского перевода «Архипелага» (ожегшись на «Круге»), – а «Харпер», напротив, налакомясь на «Круге», требовал себе и по «Архипелагу» льготных, если не подавляющих, финансовых условий. (И всё ж это пишется на бумажках, «под потолками», потом бумажки сжигать, а в окно выглядывать, нет ли топтунов, всегда такая сдавленность, и в ней надо принимать решения.) Для сохранения добрых отношений я и тут уступил Карлайлам кроме Соединённых Штатов и все англоязычные страны, старики увезли такую уступку, – нет!! Карлайлы были возмущены: ничто меньше мировых прав не устраивало их.

А если так – зачем им дальше вся эта история, не лучше ли действительно разорвать? (После того как Хееб утвердил им предыдущие «расходы», у