– …но, если это самоубийство – тогда он псих, этот твой Пересветов! Ой, прости… ну, не совсем псих… только тогда зачем нормальному человеку прыгать с двенадцатого этажа?.. Нина Леонтьева утверждает, что его совесть замучила, но я не думаю, что от этого… – Сидоров сник. – Это ж как человек должен запутаться! – выпалил он.

«Вот именно – он запутался. И я тоже!»

– Почему мне раньше не позвонили? – с тоской произнесла Жанна.

– Жанна, милая, мы с Русиком как только вырвемся…

– Яша, не надо, – сказала она. – Яша, я в порядке. Не надо приезжать.

Она положила трубку.

Утром! Рано утром!

Сколько часов он уже мертв, а она продолжает придумывать его жизнь…

Жанна заметалась по квартире. Выпила воды из-под крана. Зачем-то протерла стол на кухне. Включила телевизор и в следующую секунду – выключила.

Ничего уже не имело смысла. Он умер.

Запутался!

Слез не было, лишь тоска – такая, словно соляной кислотой обварило все внутри. Он тоже запутался…

«А я знала, что все так кончится. Знала, но до последнего не хотела верить…»

Ей было холодно. Отопление давно отключили, хотя май оказался не жарким, в первых числах даже удивил коротким снегопадом… Очень холодно.

Стуча зубами, Жанна забралась под одеяло.

«Умереть… Господи, умереть бы сейчас! Но я трусиха, я не смогу, как Юра…» У нее была еще мысль – позвонить матери. Единственному родному человеку…

Жанна придвинула к себе телефон, набрала ее номер.

– Алло? – лениво отозвался Сэм Распутин.

Жанна нажала на «отбой».

«Может быть, это шутка? Яшка просто пошутил?.. Нет, нет, так жестоко никто не шутит…»

В дверь позвонили. Страха не было – Жанна выскользнула из-под одеяла, босиком подбежала к входной двери, распахнула ее – словно это мог быть Юра…

На пороге стоял Марат.

– Марат… – прошептала она. У него был мрачный, тревожный, тоскливый взгляд. Наверное, он почувствовал ее боль. – Марат!

Она бросилась ему на шею. Марат был ей как брат. Еще более родной, чем мать. Самый лучший ее друг…

Марат помог ей дойти до комнаты, вместе они сели на диван.

– Марат, он умер, – с трудом произнесла она. – Марат, это я во всем виновата!

– Значит, так надо, Жанна! – быстро ответил он. – Жанна, это судьба.

– Судьба?.. Нет, Марат, так не должно было быть!

– Тс-с… Тихо, тихо.

Он баюкал ее. Качал, словно маленькую девочку.

– Марат…

От него пахло гуталином, грубой кожей (от сапог и солдатского ремня, наверное), хозяйственным мылом. Гарью, железом. Но это ничуть не мешало Жанне, наоборот, если бы с ней сейчас были лощеные красавцы Сидоров энд Айхенбаум, то вряд ли бы она стала виснуть у них на шее.

– Марат, Юра умер! Я не понимаю… – лихорадочно зашептала она. – Я ждала его сегодня, а он взял и… и умер! Разбился насмерть! Вдребезги… – повторила она. – Словно посуда – блюдце или тарелка… Разве так можно? Ведь он должен был сначала поговорить со мной! Я бы отговорила его, обязательно отговорила бы!

– Тихо, тихо…

– Он запутался, Марат! – с жаром продолжила Жанна. – И я тоже запуталась. Ты понимаешь?

Марат поцеловал ее в шею. Расстегнул верхнюю пуговицу на домашнем платье и поцеловал в ключицу. Руки скользили по гладкому шелку… Он словно слепой изучал ее.

– Марат, не надо… – с ужасом произнесла Жанна. – Я все понимаю, но… Марат!

На самом деле она мало что понимала. Меньше всего она ожидала от Марата таких действий. Он был ее другом – ни разу за все эти месяцы, что они жили рядом, он не позволил себе ничего подобного. Любая женщина: красавица, не красавица, старая, молодая – с первых минут, на уровне интуиции, инстинктивно понимает, нравится она или нет мужчине. Может между ними что-то быть или нет?.. Так вот – с Маратом ничего подобного не было. Жанна никогда не ощущала идущих от него импульсов. Он был – никакой. Ее сосед. Друг. Брат. Просто человек. Белый страничный лист…

Она ошибалась?..

Конечно, трудно ожидать смиренного целомудрия от мужчины, который держит на коленях хорошенькую женщину, пусть и убитую горем. Но Жанна не ожидала, что все это вырвется из Марата именно сейчас!

Первые секунды она даже сопротивляться не могла – от изумления, от растерянности. Он просто брал ее – и все. Он брал ее как вещь, давно принадлежавшую ему. Словно он был хозяином!

– Марат! – произнесла Жанна с холодной яростью. – Пусти!

– Зачем? – пробормотал он, держа ее точно в капкане. – Ты сама сказала – он умер. Что нам может теперь помешать?

Горячие губы на ее шее…

Это было совсем уж дико. Дико и непонятно.

– Пусти, я сказала! – Жанна оттолкнула его. Вскочила, отбежала в другой конец комнаты, быстро застегнула все пуговицы. – Марат, ты меня не понял. Я не сержусь, но… пожалуйста, уходи.

– Жанна…

– Уходи! – закричала она.

– Это судьба, Жанна, – спокойно произнес он. – Ты – моя.

– Почему ты раньше молчал? – едва не плача, произнесла она. – Господи, ты такой странный…

– Разве обязательно об этом говорить?

– Нет, но… – У нее дрожали руки. – Я не могу, Марат. Ты должен понять. Юра умер! А ты… Нет, это все равно что плясать на костях! – вырвалось у нее.

– Знаешь, когда я понял, что ты – моя?

– Когда? – невольно спросила она.

– Много-много лет назад, на берегу моря. Это судьба, Жанна, – сурово произнес он. – Думаешь, мы случайно оказались соседями?..

– Пусть так… Но давай поговорим об этом потом! Да-да, мы обязательно все это обсудим… только не сейчас!

– Сейчас или потом – все равно. Ты моя. Я тебя никому не отдам. И слава богу, что твой Юра умер, – тихо произнес он и пошел к выходу. Тяжелые сапоги гулко застучали о паркет.

Он ушел, а Жанна все не могла прийти в себя от ужаса и изумления. Оказывается, и Марат был совсем не таким, каким она его себе представляла.

Она ошибалась – во всем и всегда. Брела в темноте, не видя тех, кто идет с ней рядом.

И было еще что-то странное, что сейчас мешало ей, вызывало беспокойство. «Он как будто не удивился, когда я сказала, что Юра погиб… Нет, даже не так: я ему сказала: «Марат, он умер!» А он мне ответил: «Это судьба». Он не спросил, кто умер, отчего… Впрочем, кто бы ни умер, всегда можно ответить, что это – судьба. Марат… Марат, ты все испортил! – Отчаяние вновь нахлынуло на нее. – Зачем? Ах, как нехорошо, как неприятно…»