Катя, Катя! Ну как же так?! Значит, не смогла сбежать, не сообразила!

Глашка посочувствовала Елене Петровне, подбодрила – может, еще найдется! Ну, мало ли, может, вещи на пляже забыла, а сама гуляет с кем-нибудь или еще чего…

Еще чего Куницына делает, скорее всего, и не по собственной воле!

Следующим спрашивающим о Кате Куницыной стал следователь прокуратуры, куда вызвали Аглаю дать показания. Глаша повторила то, что говорила уже Катиной маме, – мол, семейные обстоятельства, пришлось прервать отпуск и уехать в Москву. Катерину видела живой и здоровой, когда уезжала.

Эту же версию пришлось убедительно излагать на работе, объясняя всем любопытствующим про свой отъезд, про Катин веселый отдых. Она понимала, чувствовала, что нельзя рассказывать о своих подозрениях, об этом Ахмеде, о скандале, о своем бегстве и уж тем более о загадочном спасителе.

Но терзалась сомнениями – а вдруг, если она расскажет, Кате смогут помочь? Проведут расследование, найдут этот притон, допросят Ахмеда – ну, вдруг поможет?

Но останавливала себя, стараясь сохранить хладнокровие и мыслить логически, – как? Как они ей помогут? Ну, предположим, допросят они этого важного Ахмеда и всех продавцов из магазина, и что? Кто-то из них признается, что девушку забрали в бордель?

И с какого перепугу? По доброте душевной?

Ну, хорошо, даже если проведут какую-нибудь совместную широкомасштабную операцию по ликвидации нелегального бизнеса этого Ахмеда. Может же такое быть? Ну, предположим с большой долей сомнения! Ну а вдруг?

А если усиленные поиски только навредят Куницыной? Что там делают со свидетелями?

Но и просто так отсидеться тишком Глашка не могла! Не могла, и все!

Она поговорила с дедом, рассказав подробно, что с ними произошло в Египте, только почему-то умолчала про помощь Глеба Егоровича – то ли понимала, что дед сразу просечет, что она запала сильно и конкретно на этого мужчину, то ли подспудно чувствовала, что упоминание о нем может самому Глебу Егоровичу как-то навредить.

А чем он там занимается с такими-то навыками и способностями? Ну, вот и она не знала, предположения строила разные, «служебные дела», как обтекаемо обозначил он род своих занятий в государстве Египет, – весьма широкое понятие, согласитесь!

Одним словом, промолчала.

Посовещавшись с Григорием Павловичем, они поехали к его другу, Евгению Петровичу. Как-никак, а генерал милиции в отставке. Евгений Петрович их выслушал, связался с какими-то знакомыми, и через два дня Аглаю пригласили встретиться для беседы на нейтральной территории – в кафе.

Интересный такой пришел мужчина, лет под сорок, худощавый, подтянутый, с проницательными карими глазами и наполовину седой головой.

– Ну, рассказывайте, Аглая, – после приветствий, представления друг другу, рассаживания за столиком предложил он, – и постарайтесь вспомнить как можно больше деталей.

Глашка старалась! Вспоминала, словно оказалась там снова, подробно, как могла. Правда, заминочка произошла, когда собеседник спросил, как она добралась до аэропорта.

– Э-э-э, на машине, – ответила Глашка, сбившись с уверенного тона повествования.

– Подозреваю, что не пешком, – улыбнулся мужчина, – на какой машине?

– Наверное, такси, но шашечек у него не было, – искренне, до прозрачности взора, признавалась она, – я не запомнила.

Ладно, проскочили как-то скользкий вопрос, уточнять детали он не стал. А дальше он ей весьма доходчиво описал реалии:

– Вполне вероятно, вы правы в своих подозрениях, Аглая. И Ахмед этот – личность нам знакомая и проходит не только по нашему ведомству, но и коллегам по борьбе с контрабандой, таможенникам известен. Только не за что его зацепить. Аккуратный, да и прикрыт со всех сторон родственными и деловыми связями. Но дело даже не в этом. Катю вашу, скорее всего, уже давно из Египта вывезли, зачем им под боком держать такой компромат, а вдруг кто ее узнает из клиентов, да мало ли. Так что в какой она сейчас стране, неизвестно. Мы работаем в сотрудничестве с Интерполом и египетскими властями, и не только с ними, и нам удается вытаскивать несчастных, но вы хоть представляете, сколько наших девушек в этом рабстве? В основном украинок, но и русских много. Последние годы это резонансные и шумные дела, ведь каждая из освобожденных дает показания, да с «грохотом» на всю Европу. Для египтян русские туристы – основной источник дохода страны, и надо понимать, что такие истории им сильно вредят. Отсюда два варианта – иногда они очень нам помогают в поиске пропавших девушек, но чаще стараются замять такие дела. Это все-таки бизнес, приносящий немалые деньги. Я к чему это вам объясняю? Чтобы вы поняли, искать Катю Куницыну мы будем, я сегодня же внесу ее в списки, но дело это долгое и без каких-либо гарантий. Проще говоря: найдем, если повезет.

– Главное, вы будете искать и пробовать освободить ее, – вздохнула Глашка, понимая, что больше ничего сделать для Кати Куницыной не может.

А через полтора года…

– Да, – ответила Аглая на звонок сотового. Определившийся номер был ей неизвестен.

– Ну, здравствуй, Стрельникова, – сказала какая-то женщина с неким сарказмом в тоне.

– Здравствуйте, – ответила чинно Глашка и спросила: – Простите, вы кто?

– Не узнаешь, конечно, – хмыкнула незнакомка и представилась: – Я Катя Куницына.

– Катя?! – обалдела Глашка. – О господи, Катя! Ты как?!

– Ну, давай встретимся, и я расскажу тебе, как я, – тем же скептическим тоном предложила Катя.

Они договорились встретиться в кафе, и Глашка почти бежала и переживала ужасно. И не узнала бывшую коллегу! Стояла, крутила головой, рассматривая посетителей, и услышала рядом:

– Ну, привет, Стрельникова! – Глаша резко развернулась и не узнала в девушке, стоявшей рядом, Катю. – Да, я несколько изменилась, – невесело усмехнулась Куницына, увидев ее реакцию.

Они сели за столик, сделали заказ, а Аглая все рассматривала ее, не стесняясь и не пытаясь делать это незаметно.

– Что, изменилась? – усмехнулась тяжело Катя.

– Да, – утвердила Глашка. – Изменилась. Сильно.

От былой пухленькой, разбитной Кати не осталось ничего! Перед Аглаей сидела очень худенькая, душевно опустошенная женщина, перекрасившаяся в блондинку, с заострившимися чертами лица, с застарелыми шрамами на брови и на лбу и пустым, бездонным взглядом. Взглядом человека, который находится внутри своего страшного прошлого, переживая его снова и снова…

– А знаешь, Стрельникова, ты таки была тогда права, – хмыкнула недобро Катя. – Дяденька Ахмед оказался очень злой и мстительной сволочью.

К ним подошла официантка, прервав на время обвинительную речь. То, что она будет еще более обвинительной, Аглая уже не сомневалась и, делая заказ, рассматривала Катю более внимательно. Куницына заказала водки, закуску, пояснив при этом официантке с явной адресацией своего объяснения исключительно Аглае: