– Шестнадцать, с перерывами шестнадцать лет. Она дважды выходила замуж.

Лилибет покачала головой и встала.

– С вами не соскучишься.

Она отошла от стола, взяла стул, повернула его спинкой, оседлала и поправила пышное платье. Теперь родители сидели напротив с видом провинившихся школьников на приёме у директора.

– Вот скажите, как мне остаться в своём уме с вами? – Лилит посмотрела на отца и убрала за ухо непокорную прядку, падавшую на глаза. – Я знаю тебя несколько часов и, поверь, ужасно рада, что ты жив, но как мне относиться к тебе, когда слышу подобные истории прошлого? Невеста, которая дважды выходила замуж и всё равно оставалась рядом, и мы с мамой – любящие, но совершенно ненужные...

Она ненадолго замолчала. Вуд заметил, как намокли зелёные глаза. Сердце сжалось. Он не знал, как вынести слёзы взрослого ребёнка.

– Вот только не надо одаривать меня такими взглядами.

Девушка злилась на родителей, на ту ситуацию, которой они позволили случиться. Столько лет мечтать о полноценной семье и узнать, что всё было возможно, если бы ни чья-то молчаливая глупость и взыгравшая не в то время гордость. Она увидела сочувствие в глазах Мэттью, но меньше всего ей сейчас нужна была его жалость.

– Я не заплачу, не дождёшься!

Лилибет перевела взгляд.

– Мама, как ты могла допустить такое? Где была твоя гордость тогда, в восемнадцать лет?

– А вот это не твоё дело! – отозвалась сразу и резко Кэт, но тут же смягчила тон и уже более спокойно добавила: – Вырасти для начала и наберись мудрости, чтобы судить и миловать. Ты хотела знать, почему соврала? Я ответила. Хочешь подробнее? Сейчас расскажу, но обвинять себя больше ни в чём не позволю, – она посмотрела в сторону Мэтта, – никогда и никому!

Он хотел ответить, что не понял, почему последние слова адресованы ему, и открыл было рот, но решил промолчать, давая Кэтлин возможность выговориться.

– У меня была твоя фотография, даже не одна. – Она усмехнулась удивлению агента ФБР. – Я любила просматривать ваши семейные альбомы. Помнишь, на Хэллоуин вы с Брэндоном вырядились лётчиками, жертвами Бермудского треугольника?

Вуд улыбнулся. Сколько гуаши ушло на раскрашивание бинтов, изображающих обмотанные вокруг пояса кишки! Он и друг сами делали костюмы, перепачкав всех и вся, находившихся рядом, забрызгав сестру «кровью».

– Помню.

– Так вот, я выкрала у Одри один из снимком с того вечера. Тебе очень шла форма лётчика, – ухмыльнулась брюнетка, затем перевела взгляд на Лилибет. – Ты нашла коробку с фотографиями, которую я прятала в шкафу, и почему-то сразу же решила, что Мэттью твой папа.

Она замолчала, заново переживая ситуацию из прошлого. В комнате повисла тишина. Вскинув голову, Кэт оторвала взор от пола и по очереди посмотрела на отца с дочерью.

– Что я должна была ответить девочке, с любовью целующей портрет незнакомого мужчины, шестым чувством совершенно точно определившей, кем он приходится ей, и называющей его папой? – В её глазах застыла боль. – Мне оставалось придумать красивую историю про неземную любовь и родителей, невзлюбивших девушку сына. Определить воинскую часть, где мог погибнуть лётчик, было несложно.

Паркер снова усмехнулась и покачала головой.

– Вопрос с «не появляющимся» отцом был закрыт, а фотография заняла место на прикроватной тумбочке скучающего по нему ребёнка.

Некоторое время молчали все. Затянувшуюся паузу разорвала Лилибет: она встала, подошла к столу и обняла мать за плечи.

– Прости, мамочка! – Девочка поцеловала готовую разрыдаться Кэтлин в висок. – Ты права. Что бы ни произошло тогда, это не моё дело. Спасибо за всё, что вынесла ради меня. Я люблю тебя!

– Я тоже тебя люблю! – Кэт похлопала дочь по руке и ласково улыбнулась мокрыми глазами. – И… ты прости меня за ложь. Если бы можно было всё прокрутить назад, поверь, я поступила бы по-другому. Но вернуть, увы, ничего нельзя. Нужно отпустить прошлое и жить настоящим.

Лилибет крепко прижалась к спине матери.

– Я пойду спать, а вы разберитесь с прошлым и давайте думать о будущем. – Она с надеждой посмотрела на Мэтта. – Я хочу и следующее Рождество встретить в кругу семьи, но не так, как сейчас, а вместе с бабушками и дедушками. – Девушка улыбнулась. – И я не против твоей неугомонной сестры – моей тётушки. Не могу дождаться завтрашнего дня, чтобы со всеми познакомиться.

Она отправилась к двери кухни, но обернулась на пороге, попеременно поглядела на отца с матерью и проговорила с надеждой:

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи! – дружно ответили родители, понимая, что вряд ли для них она таковой станет.

Они долго молчали. Каждый прокручивал в голове прожитое. Пришло время для исповеди и покаяния перед собой, друг перед другом, прошлым.

Первым заговорил Вуд:

– Не знаю, как объяснить то, что произошло тем вечером в твоей спальне. Расскажи мне кто тогда, я не поверил бы и, наверное, нашёл не те причины случившегося, которые знаю сейчас.

– Знаешь или придумал? – прервала агента Паркер, то ли не желая, то ли боясь узнать истинную правду о происшедшем. Она давно надумала себе её, сложила вместе свои ощущения, его последние слова и рассказ Одри. Будет слишком больно услышать, что ошибалась, сломав неправильными выводами жизнь нескольким людям, в том числе себе и дочери.

Мэттью разглядывал пытающуюся казаться гордой и независимой брюнетку, в огромных глазах которой застыла боль.

– Ты на самом деле очень изменилась, однако за всей внешней бравадой я вижу страшащуюся узнать истину девочку, а не взрослую женщину.

Кэт растерялась от его слов.

– Позволь мне хоть раз договорить или расскажи сама, что произошло тогда. По твоему мнению. Давай начнём говорить друг другу правду. У нас взрослая дочь, – кивнул Мэтт на дверь, – и для её рождения, как и для зачатия, были причины. Я готов выслушать твои аргументы, раз так боишься узнать мои.

Она нервно рассмеялась.

– Моя причина тебе давно известна – любовь! Беззаветно влюблённая девушка провела ночь с тем, о ком грезила не один год.

Вуд взял кисти рук Кэтлин, прижал к губам и попеременно поцеловал тыльную сторону каждой.

– Успокойся. Я готов выслушать всё, что ты