себе надумала. Хочу узнать причины, по которым лишила меня дочери. – Он удержал ладони пытающейся высвободиться брюнетки. – Я никогда и ни в чём тебя не обвиню. Расскажи всю правду, какой бы горькой она ни была. Хочу знать, через что пришлось пройти матери моего ребёнка.

Мэттью догадывался, что услышит после следующих слов:

– Можешь не верить, но ты все годы была рядом и давно из влюблённой девушки переросла для меня в любимую женщину.

Паркер выдернула руки из ладоней агента, вскочила со стула и сделала несколько шагов в сторону окна, затем вернулась и, опершись о стол, заговорила, пристально глядя в его глаза:

– Хочешь знать, что было самым обидным?

Он молча кивнул.

– Не слова благодарности Лесси, сказанные после того, как лишил меня девственности, не боль от того, что не погнался за мной, когда я выскочила из комнаты. Даже не то, что не подошёл ни на другой день, ни через, сделав вид, будто ничего не произошло между нами. Больнее всего оказалась правда!

– Какая?

– О том, почему ты это сделал!

– И почему, по-твоему?

– Я поняла всё через три дня, после рассказа Одри о том вечере, чем для вас с Лесси он должен был стать… и стал.

Вуд оторопел. Он не верил своим ушам. Сестра была в курсе и промолчала? Одного её слова хватило бы тогда, чтобы всё изменить. Это слишком не похоже на сующую всюду свой нос проныру. Почему же тогда она не кинулась искать Кэт после исчезновения?

– Одри знала правду?

– Она видела свечи, расставленные на полу в форме сердечка, и лепестки роз на постели в твоей спальне.

Мэттью попытался уточнить:

– Ты не ответила. Моя сестра знала правду о той ночи?

– Нет. Ей было известно, что вы планировали заняться сексом с Райт, после чего ты назвал Лесси невестой.

Вздохнув с облегчением, он кивнул. Нелегко считать сестру лицемеркой, хватит на их семью и одного обманутого обманщика.

– Всё так, не отрицаю.

– Знаешь, что я почувствовала, когда услышала это?

Глаза брюнетки горели гневом.

– Ты воспользовался мной, чтобы отомстить своей подруге за опоздание, за то, что ушла от тебя в тот вечер! – Она усмехнулась. – Раз кто-то должен был подарить тебе невинность, но отказал в этом, ты взял её в другом месте! Не Лесси, так Кэтлин! Ты же знал о моей влюблённости?

Паркер с таким презрением смотрела на Мэтта, что он не стал оправдываться. Не сейчас, когда ярость застилает её разум. Нужно время.

– Знал! – Сработала привычка переговорщика.

– И воспользовался этим. – Голос Кэт стих. На место гневу пришли безмерная усталость и разочарование, очень хотелось плакать. – А потом вернулась Райт – и ты занялся сексом с ней.

– Надеюсь, Райт ты не называл Кэтлин? – снова ухмыльнулась она.

Вуд не стал ничего отвечать: он выжидал.

– Если бы ты знал, насколько больно было слушать гневную речь Одри, которой вы не дали выспаться. Она проснулась от страстных стонов, доносившихся из гостевой комнаты. Ты даже не ушёл в свою спальню…

Мэттью следил за эмоциями говорившей с ним женщины. Уголки губ приподняты – она усмехалась. Однако наполненные болью и презрением глаза плакали. Сердце агента стонало. Он хотел прижать к себе брюнетку и успокоить, рассказать, как было всё на самом деле, но ещё не время. Необходимо дать выход сжигающему её душу гневу.

– Не посчитал нужным? Действительно, зачем марать несколько простыней? Достаточно и одной, вымазанной кровью двух девственниц. Судьба поделила всё поровну, только части оказались неравными. Так я думала через месяц, когда купила тест на беременность, чтобы узнать причину задержки месячных. – Паркер понизила голос и почти прошептала последние слова: – Любовь досталась Лесси, а ребёнок – мне…

Глава 10.2

Кэт смотрела в зелёные глаза, пытаясь определить, что думает и чувствует Мэтт, но то, что увидела, ещё сильнее взбесило и наполнило гневом. Сочувствие? Он сочувствовал! А ещё читались боль и – что раздражало брюнетку больше всего – любовь! Да как он смел?! Как умело врал… Или не врал? Однако от этого сомнения становились ещё горше.

– Знаешь, что ощущает восемнадцатилетняя девушка, обнаружившая, что беременна от лицемера, назначившего день свадьбы с другой?

Вуд по-прежнему хранил молчание.

– Растерянность, невыносимую боль и гнев от того, что не может обвинить и заставить платить его за обман. – Кэтлин всхлипнула. – Я настолько любила тебя, что не могла никому ничего рассказать. Понимала, что тогда тебе придётся отвечать перед сестрой, родителями, законом… Я любила тебя настолько, что твоё счастье ставила превыше всего. Так любила, что не захотела обременять собой и своей беременностью.

– Ты должна была мне всё рассказать!

– Думаешь, я не пыталась этого сделать, не решила, что ты должен узнать? Не для того, чтобы женить на себе, нет! Маленький человечек, растущий во мне, был ни в чём не виноват. Это его глупая мама что-то навыдумывала и приняла желаемое за действительное. Мысль об аборте ни разу не пришла мне в голову. Только не от тебя… Твоего ребёнка я не могла уничтожить. – Паркер снова всхлипнула. – Судьба решила не давать мне Мэттью, но одарила его частичкой. Я полюбила малыша сразу же, как только узнала, что он есть.

Агент ждал, что она расскажет дальше. Он знал версию Райт, но хотелось услышать всё из уст Кэт.

– Я долго не решалась прийти и поговорить с тобой, почти перестала бывать в вашем доме. Слишком больно было от того, что ты ведёшь себя так, словно ничего не произошло: приветливо улыбаешься, спрашиваешь, как дела, как себя чувствую. Кем могла ощущать себя девушка, ставшая разовым удовольствием? – Она поднялась из-за стола, не желая, чтобы Вуд видел её слёзы. – Подруга младшей сестры, готовая по первому твоему требованию раздвинуть ноги… Грязное, мерзкое чувство брезгливости…

Стараясь взять себя в руки, брюнетка подошла к окну. Меньше всего она хотела, чтобы Мэтт посчитал её не способной контролировать эмоции истеричкой.

– Я зашла в твою комнату, надеясь, что ты там один. Одри рассказывала, что с того дня Лесси стала частенько оставаться на ночь. Вы считали, никто