— Здравствуй, Ваня, и здравствуйте все остальные!

— А мы думали, вы не придете! — мирно сообщила мне девочка… Аля. Да, Аля. Я сначала не расслышала имени, думала — Аня. И еще подумала — так не похожа на меня, а имена одинаковые. Очень плохо, что через три недели работы в школе у меня остаются проблемы с именами. Злой Миша Сергеев-Овечкин прав. Но сейчас об этом думать было некогда.

— Я бы хотела предложить вам интересное задание. Возьмите листочки бумаги или тетради, да, лучше даже тетради, и напишите вот что…

— Это на оценку задание? — спросила Аля.

— Н-нет. Без оценки. Просто так.

Другой класс, может, и не стал бы писать, раз не на оценку. А маленькие пятиклассники с легким отставанием в развитии, за которое, возможно, просто принимают своеобразие личности каждого из них, послушно открыли тетрадки и с готовностью посмотрели на меня.

— Напишите такое сочинение: «Третьеклассник Ник… Николай вышел в школьный двор на перемену, и вдруг ему звонит какой-то человек и говорит…»

— А что он говорит? — спросила тихая девочка в очках с толстыми стеклами. Вика. Нет, Вера.

— Вот ты и напиши, пожалуйста. Придумай.

— А мне тоже писать? — спросил Ваня.

— Тоже.

— Ваня, ты слышал, что тебе сказали? — спросил сам себя Ваня и тут же доброжелательно ответил: — Слышал.

— А мне? А мне?

Я терпеливо каждому спросившему ответила, что им тоже надо писать. Несмотря ни на что, мне в этом классе теплее и спокойнее, чем в каком-либо другом. Никто из этих детей не пытается меня унизить, попробовать на зубок, как выражается Роза.

— Я приду в конце урока. За дисциплину отвечает… Аля. Хорошо?

Девочка кивнула.

— Я буду как будто учительница, да?

— Да.

— А можно, я буду, как будто я… Алин телефон? — спросил Ваня. — Я буду все время ей звонить, а она отвечать…

— Нет, Ваня, лучше не надо. Поиграете на перемене, хорошо?

— Ладно… — мирно кивнул Ваня. — Ты понял, что тебе сказали? — опять спросил он у самого себя. — Понял. Вот и сиди смирно, плохой мальчишка, никому не звони!

В дверь, постучав, вошел географ.

— Простите, Анна Леонидовна, я думал, возможно, нужна моя помощь.

— Да. Побудете с детьми, если я не успею до конца урока, хорошо?

— Вы уверены, что никакой другой помощи не нужно?

Я не была уверена в этом. Куда ехать за Никитосом, я не знала. Но оставаться в классе я не могла.

Я быстро собралась и вышла на улицу. Позвонил Игоряша.

— Анюся, а что мне им сказать? Почему я забираю заявление?

— Договорился с потерпевшей миром.

— Так и говорить?

— Так и говори.

— А я разве договорился с потерпевшей?

— Ты рядом с милицией?

— Нет. Я поехал в полицию…

— Игорь! С ума не сходи! Это одно и то же! Ты где?

— Я во дворе полиции.

— Вот иди — в полицию — и забирай заявление, без разговоров, срочно, я сейчас туда подойду тоже.

— А ты рядом? — обрадовался Игоряша. — Может, мне тебя подождать?

— Не может! Иди, я сказала тебе!

Я побежала бегом через дворы. Мне бы не отдали Игоряшино заявление, а так бы я давно уже была там. На ходу я пробовала звонить Андрюшке, а также по обоим незнакомым номерам, которые определились у меня в телефоне. Но бесполезно. Меняются копеечные симки, купленные на потерянный паспорт Фаризова Фейзуллы Абизовича, и ты никогда не узнаешь, кто и откуда тебе звонил. Технология элементарная.

Во дворе полиции меня ждал довольный Игоряша с заявлением в руке.

— Вот, посмотри, я все правильно написал? — спросил он.

— Что ты написал? — Я выхватила у него бумажку. — «Отказываюсь от претензий…» Почему ты до сих пор это не отдал?

— Ждал тебя.

— Хорошо! Молодец! — Я на бегу похлопала Игоряшу по плечу. — Пошли!

— Ага! — Он рысцой побежал за мной по ступенькам.

— Э-э… Женщина! — закричал мне дежурный. — Остановитесь немедленно! Вы куда? Туда нельзя! У вас что, заявление?

— Мне можно! — крикнула я ему в ответ. Хочет, пусть бежит и догоняет.

Не побежал.

— Анюсечка, сюда вообще-то нельзя, мне сказали… — Игоряша торопливо бежал рядом со мной.

— Иди за мной молча! — прошипела я ему.

— Да, да…

Пролетев по коридору второго этажа, я нашла кабинет с табличкой «Начальник РУВД Максимов Д. Н.» и зашла.

— К нему нельзя! — разумеется, сказала мне секретарь.

— Кто бы сомневался! — ответила я и, не останавливаясь, прошла в кабинет.

— Да вы что! Женщина! — Секретарь побежала за мной.

Если бы у нас всё делалось в стране так, как охраняют покой начальников, то немцы давно бы работали у нас дворниками и уборщиками.

В кабинете действительно сидели несколько людей в штатском и мирно беседовали с начальником. Я мельком оглянулась. Игоряша где-то застрял в приемной.

— Простите, у меня срочно.

— Выйдите, женщина, — сказала мне секретарь.

Максимов Д. Н. смотрел на меня на удивление весело. Действительно, это, наверно, было даже смешно. Я же пробежала по всем дворам до полиции, минут десять бежала. Запыхавшийся человек почему-то для окружающих выглядит забавно. Говорят, мы отличаемся от животных тем, что умеем смеяться. Но ведь не от всех же! Есть ведь животные, с которыми нас и роднит именно безудержное желание смеяться — когда надо, когда не надо…

— Не надо сейчас смеяться, — сказала я. — Мне нужно срочно забрать заявление…

— Придите в положенное время! — Секретарь пыталась руками выдворить меня из кабинета начальника.

— Да уйдите вы от меня! — отмахнулась я. — У меня украли сына!

Максимов Д. Н. довольно внимательно взглянул на меня и махнул секретарше:

— Нормально, разберемся! Вы сядьте спокойно, в коридоре, напишите подробно заявление и отнесите его дежурному на первый этаж. А у нас, простите, совещание.

Я подошла к его столу.

— Вы что, вообще все с ума сошли? У меня сына украли! Маленького сына! Третьеклассника! Требуют заявление о наезде в обмен на сына! Мне срочно нужно мое заявление!

— Женщина, какое заявление, о чем вы? — спросил меня один из мужчин в штатском.

— Я не буду ловить преступников! К тому же они не преступники, я знаю, кто это просит, и кто звонит… Мне покой моего сына дороже…