Как будет себя вести, когда придёт время вернуться к привычной жизни? Станет водить её по клубам или же сидеть вместе дома и смотреть телевизор? Юля поёжилась, представив, как день за днём они возвращаются вдвоём в эту квартиру, как их постепенно поглощает быт… Нет. С Никитой быта в общепринятом понимании точно удалось бы избежать. Только Юля боялась не быта. Она с трудом признавалась сама себе, что боится – в один прекрасный момент он поймёт, что ошибся. Что она не его поля ягода, и его потянуло к ней исключительно из-за сложившихся обстоятельств. Они работали вместе год, разве за этот год он хоть раз посмотрел в её сторону дольше, чем пару секунд? До того дня, когда директор объявил о конкурсе на место начальника, Ливарский вообще не подозревал о существовании Никитиной. Это была горькая правда, но лгать себе Юля не привыкла.

Невольно повернувшись к двери в спальню, она тяжело вздохнула – возможно, Никита сам пока не понимает, но будущего у них нет и не будет. Всё, что есть, – настоящее, которое надо прожить на все сто, чтобы потом было что вспомнить.

«Ты дура что ли?» – зашипел в голове голос Маринки. – «Хочешь сказать, что такие мужики на улице валяются? Вцепись зубами и ногтями и не выпускай, а то потом всю жизнь жалеть будешь!» Она уже жалела. Что не просто поддалась чувствам, а ещё и позволила этим чувствам пустить корни в сердце. Оставалось лишь надеяться, что до любви дело всё же не дойдёт… Вернувшись в кровать, Юля обняла Никиту, уткнувшись носом ему между лопаток, и, уже проваливаясь в сон, поняла, что дышит с ним в такт.

– Утро красит нежным цветом стены древнего Кремля!

Бодрый голос ворвался в сон, Юля недовольно застонала и потянулась за подушкой, набрасывая её на голову и прижимая к ушам.

– Проснись и пой, проснись и пой, попробуй в жизни хоть раз!

Никита бесцеремонно сбросил подушку и поймал Юлину ногу, начиная её щекотать.

– Отстань! Ты куда-то спешишь? Дай поспать! – рыкнула она, брыкнувшись. Больше всего на свете она не любила, когда будят, если нет причин вставать рано. Кто вообще придумал какие-то нормы для сна? Если тебе хочется спать, ты спишь, не хочется – не спишь. В чём проблема? Все эти мысли отразились на её лице и в горящем недовольством взгляде, но Никита, казалось, совершенно не смутился, садясь на кровать.

– Вставай, соня! Уже обед.

– Что?!

Глаза тут же распахнулись, и сон, наконец, как рукой сняло. Юля села и недоверчиво уставилась на Никиту.

– Двенадцать, если быть точным. Хватит спать. – Никита нагнулся, чтобы поднять что-то с пола, и, выпрямившись, протянул букет нарциссов.

– Ты решил превратить дом в оранжерею? – проворчала Юля. Настроение не поднялось по мановению волшебной палочки, а раздражение от того, что её разбудили, усилилось. – Тюльпаны, пионы, нарциссы, что дальше? Где мои розы?

– Любишь розы – будут розы, – пожал плечами Никита, положил цветы на одеяло и встал, подхватив Ленни на руки. – Можешь не торопиться, ты права – спешить некуда.

– Подожди, Никит! – Юлю настигло запоздалое раскаяние. Но он уже вышел, тихо прикрыв за собой дверь, и этот едва слышный щелчок прозвучал оглушительно. – Да твою ж мать! – простонала Юля, откидываясь на подушку. Огрызнулась на человека, испортила настроение и ему, и себе, и что теперь? Делать вид, что всё в порядке? Тяжело вздохнув, Юля потянулась за телефоном, лежащим на тумбочке. Срочно требовалась консультация эксперта.

– Ну неужели, ты вспомнила обо мне, – ехидно проговорила Маринка вместо приветствия. Что, и подругу успела обидеть? Когда? – Ладно, раз не звонила, значит, есть что рассказать. Есть же? – угрожающе спросила она.

– Есть, – вздохнула Юля. – В общем… Все твои теории оказались неверны.

– Не поняла. – Маринка на несколько секунд зависла, обрабатывая полученную информацию. – То есть ты хочешь сказать, что всё-таки переспала с олигархом? Как это было? Я требую подробностей, как можно больше!

– Подробности при встрече, – решительно отрезала Юля, вздохнув и посмотрев на дверь.

– Ну оно хоть того стоило? Или пора высылать команду на вертолёте, чтобы тебя снимать с балкона?

– Стоило. – Юля снова вздохнула и повторила: – Стоило, ещё как.

– А я говорила! Я сразу говорила – не тупи, за волосы и в пещеру! Слушай, подруга, ты даже не представляешь, как я за тебя рада! В глаза твоего Ливарского не видела, но уверена, там есть на что посмотреть! Ну, и на банковский счёт глянуть я бы тоже не отказалась.

С каждым словом Маринки Юля начинала понимать, насколько надумана большая часть её страхов. Или выглядит надуманной – неважно. Главное, что сейчас они казались пустыми. Но признаться в них всё же стоило, хотя бы для того, чтобы получить опровержение.

– Не знаю, что там со счётом, но знаю, что понятия не имею, как жить дальше.

– Как-как? Радоваться жизни, хватать звёзды с неба, кайфовать, тусить – да что угодно, Юль! Я так понимаю, он тебе больше, чем нравится, да? Сердечко трепещет, коленочки подгибаются? Так кайфуй, не тупи!

– Я постараюсь, – вздохнула Юля.

– Я тебе постараюсь! Если просрёшь своё счастье, я с тобой разговаривать перестану! Засунь свой страх куда поглубже и начни, наконец, жить!

Слова Маринки всегда обладали терапевтическим эффектом. Порой Юля всерьёз предлагала ей получить диплом психолога, но та отнекивалась, говоря, что слушать проблемы чужих людей и не начинать при этом смеяться от чужой глупости не сможет. Поэтому обязательно лишится практики и вылетит с позором.

Отключив телефон, Юля продолжала улыбаться, главное, чтобы этого настроя хватило для того, чтобы все тараканы в голове наконец успокоились. Из соседней комнаты не доносилось ни звука, наверняка Никита обиделся, а значит, надо было возвращать мир и покой в их жилище. Никита лежал на диване в наушниках, и когда она вышла, демонстративно закрыл глаза и скрестил руки на груди. Юля усмехнулась, качнув головой, и отправилась в ванную, из которой вышла в ошеломительном чёрном комплекте и поаплодировала себе, заметив мимолётный заинтересованный взгляд, брошенный в её сторону. Она медленно приблизилась, покачивая бёдрами, и встала над ним, вынуждая смотреть прямо на себя. Молчание затягивалось. Наконец Никита стянул наушники и укоризненно уставился на неё.

– Ты считаешь, что у меня только две извилины, одна из которых отвечает за еду, а вторая за секс?

– Нет, есть ещё третья, она отвечает за работоспособность. – Юля поёжилась внутри от холодного тона. Такого знакомого и успевшего позабыться за два дня. Никита продолжал прожигать её холодным взглядом, не спеша продолжать разговор, и когда терпение уже готово было лопнуть, вдруг резко сел и потянул её за руку, заставляя упасть на его колени.

– Хочется верить, что извилин у меня больше, – пробормотал