от квартиры Никиты до её дома в Воронеже. Опера всегда казалась чем-то дорогим, красивым и малопонятным.

– Я выбрал Ла Скала, мой любимый театр. – Никита вздохнул. – Жаль, что нельзя сейчас показать тебе его в живую, но кто мешает воспользоваться современными технологиями и посетить его, не выходя из дома? Но сначала маленький сюрприз. – Он сходил в прихожую и вернулся с двумя коробками. – Вечерний дресс-код никто не отменял.

– Это что? – Юля смотрела на коробки, не спеша их открывать.

– Посмотри. – Никита буквально изнывал от нетерпения, ожидая её реакции. В первой, большой и длинной коробке оказалось чёрное вечернее платье в пол, расшитое искрящимися серебряными звёздами, а во второй – изящные чёрные туфли-лодочки на тонкой шпильке. Юля осторожно провела рукой по струящейся ткани и благоговейно вздохнула. Но потом заметила крохотные буквы DG и подняла глаза на Никиту.

– Никит, это слишком. Я не могу это принять.

– Почему?

– Потому что мне даже представить страшно, сколько это стоит.

– Какая разница? Я не буду предъявлять счёт, это подарок.

– Нет, ты не понимаешь, – проговорила Юля с растущим отчаянием. – Это красиво, очень красиво, но… Мне неудобно.

– Неудобно спать на потолке – одеяло падает, – отрывисто бросил Никита. Понять Юлины сомнения он не мог, как ни пытался. – Я сделал подарок своей женщине, в чём проблема? Если тебе не нравится, можно поменять.

– Нет, мне нравится, правда! Платье роскошное, а туфли… Их даже обувать страшно, хочется поставить в красный угол и любоваться. Просто… Я не знаю, как тебе объяснить. – Юля поднялась и нервно прошлась по комнате. – Для меня это необычно, непривычно и кажется неправильным.

– Да что здесь неправильного? – воскликнул Никита, начиная закипать. Впервые на его памяти так реагировали на простой, в сущности, подарок.

– Я не могу себе это позволить, понимаешь? Я привыкла покупать себе вещи сама, а на такое платье даже если два года буду зарплату откладывать, не смогу накопить.

– Так я не прошу взять на него кредит, Юль! Это подарок! Обычный подарок!

– А потом ты начнёшь попрекать меня этим подарком, ну, может, не этим, а теми, что будут дальше. При каждой ссоре начнёшь говорить, что я вытягиваю из тебя деньги, и…

– Да с чего ты взяла, что так будет? – Никита подошёл к Юле.

– Потому что знаю, потому что все мужчины такие!

– Как ты можешь знать, что все такие, если тебе такие попадались, это не значит, что не существует других!

– Рано или поздно все становятся мудаками!

– Может, просто ты постоянно выбирала мудаков, как твой бывший?!

Юля не успела подумать, что делает: рука сама взлетела и опустилась на его щёку. Никита крепко стиснул зубы, желваки прокатились под кожей, а глаза полыхнули обидой. Он резко развернулся и вылетел на балкон, вцепился в перила и опустил голову, тяжело дыша. Откуда в её голове взялось столько мусора? Ему было обидно, так обидно, что перехватывало дыхание. «Хотелось, как лучше, получилось как всегда» – неужели в их жизни теперь будет так постоянно? Сколько времени пройдёт, прежде чем он сможет переубедить её? И стоит ли вообще переубеждать, если она уже сейчас ждёт от него подвоха и рисует их будущее мрачными красками? Неужели он заслужил эту подозрительность? Никита горько вздохнул, качая головой – может, это карма за два года, в течение которых через его жизнь прошла череда безликих девушек, не задерживавшихся дольше, чем на одну ночь? Сколькие из них мечтали о продолжении, скольким он обещал позвонить, скольких обидел, не задумываясь об этом? Может, Юля права, и он тоже самый обыкновенный мудак, ничего не лучше остальных?..

На плечи вдруг опустился плед, а тонкие руки крепко обвили. Юля прерывисто вздохнула и пробормотала в его спину:

– Прости, я была неправа. Я дура, знаю.

– Ты не дура, – глухо проговорил Никита, а в груди против воли разлилось тепло. – Это я дурак – прежде чем делать тебе подарок, надо было спросить.

– Для меня это правда непривычно, но это не значит, что так будет всегда.

– То есть, дарить подарки не запрещено? – с улыбкой спросил Никита, оборачиваясь и обнимая. Теперь они стояли, укутанные в плед, как в кокон, не обращая внимания на мелкий дождь, который начал срываться с неба.

– Нет. – Юля прикусила губу и виновато посмотрела на него. – Прости, что накричала. И что ударила тоже. Я не знаю, что на меня нашло, кажется, что окончательно сошла с ума.

– Юль, мы взрослые люди, у нас есть прошлое и негативный опыт, который сделал нас такими, какие мы есть. И мы будем делать друг другу больно, вольно или невольно, это неизбежно. Главное – понимать, что это нормально. Не существует идеальных пар. А вот любовь вполне себе существует. Милые бранятся – только тешатся, слышала о таком? Только давай без рукоприкладства.

– Прости, – снова прошептала Юля, чувствуя, как пылают щёки. Потом улыбнулась и сказала: – Мне не нравится браниться, давай только тешиться.

– Вот это правильные мысли. – Никита потёрся о её нос своим и мягко поцеловал. – Так что, поход в оперу не отменяется?

– Нет. Веди меня в свою Ла Скала.

Отражение в зеркале одновременно пугало и восхищало – на Юлю смотрела незнакомка, и даже взгляд стал другим, более уверенным в себе. Когда-то Юля купила себе комплект белья за пять тысяч – самый дорогой в её жизни – и, надевая его, чувствовала, как становится уверенней. Сейчас чувство было то же, только в разы сильнее. Платье льнуло к телу, плечи были открыты, только шею украшала тонкая чёрная бархотка, обнаружившаяся там же, в коробке. В туфлях хотелось ходить вечно – такой удобной колодки Юля ещё не встречала. Не хватало только вычурной причёски, но парикмахерским талантом, увы, Юлю Бог обделил, так что она просто заколола волосы наверх. Шикарно – первое слово, которое пришло на ум, когда Юля себя увидела. А искреннее восхищение в глазах Никиты, когда она вышла, прибавило к уверенности ещё сто очков. Сам он выглядел, по мнению Юли, неотразимо – в угольно-чёрном смокинге, белоснежной рубашке и бабочке. Не сводя с неё глаз, Никита подошёл и, склонившись, поцеловал руку.

– Сюда не хватает перчаток, – тихо сказал он, любуясь ею. – А туфли подошли?

– Идеально!

– Если бы ты была Золушкой, я нашёл бы тебя без туфельки, просто подержав твою ногу в руках. Пойдём? – Он подставил локоть, и Юля чинно положила на него свою руку.

В гостиной царил полумрак, играла тихая классическая музыка, а на экране появился театр. Двери распахнулись, и они словно на самом деле вошли внутрь, Юля даже не смогла сдержать восхищённый вздох, вертя головой и рассматривая внутреннее убранство. Никита же, отпустив Юлю, разлил по бокалам шампанское.

– Перед началом зрители обычно прогуливаются в фойе, здороваются со знакомыми, разговаривают