Говоря это, Юрон задумчиво смотрел на ведущий в рабочую часть сектора выход из гостиной. Летто же наблюдал за Хигардом, ожидая момента намекнуть на данное ранее обещание относительно книг. Здесь молодой человек невольно вздрогнул, так как старший маг, как говорится, «пропал». Тело его расслабилось, а глаза на несколько секунд обессмыслились.

— Летто, — обращаясь к молодому человеку, продолжил старый маг, — тебе важно знать, что четвёртая и пятая процедуры — это период, когда из иномирца ещё можно получить кристаллы высокого качества, но для этого смене приходится поднапрячься.

В этот момент старик замолк, так как понял, что проговорился. По регламенту, первые полгода, столько длился испытательный срок, послушнику должно было говорить, что для получения кристаллов используются души демонов.

Летто, вмиг поняв затруднения старика, спокойно произнёс:

— Я догадывался господин Юрон. Не вижу в происходящем ничего ужасного, хотя и хорошего тоже мало.

Тяжело вздохнув, старик кивнул.

— Ты это куда? — обратился он к вставшему с дивана и потерянно идущему в сторону прохода к спальням Хигарду.

— Да что-то живот скрутило, — голосом, который при определённой подозрительности можно было назвать «не своим», ответил мужчина.

— А бутылку ты с собой зачем прихватил? Лечиться? — насмешливо спросил старый маг.

Вымученно улыбнувшись, Хигард уже более осмысленно ответил:

— Это особое, для Эрго или Капитана, не знаю кому достанется. Оставлю пока в своём ящике в спальне…

— А, понятно… Так вот, Летто, — опять потребовал внимания молодого человека Юрон.

— Да сер? — повернулся к нему молодой человек, немедленно изгоняя из сознания ворох нахлынувших на него предположений и догадок. Ведь его, после, скорее всего потащат на углубленное сканирование памяти и лучше, чтобы разум его был невинно чистым.

«Активирующая фраза — «Четвертая процедура», — было последним, что он изгнал из своего сознания.

***

Последнее время я только и делаю, что жалуюсь. То себе, то некоему эфемерному наблюдателю. Ты там меня слышишь? Мне плохо, пожалей меня. Не хочешь? Ну и правильно.

Огромную мощь нытья и жалоб я осознал где-то лет в двенадцать. Наверное, подсмотрел у матери.

Так вот, зарядив жалобник на предмет того, какие все мальчики во дворе классные и как их любят родители, а я один как лох без велосипеда, где-то через полгода желаемый велосипед я получил.

О боже! Оно работает…

Следующим на очереди оказался дед. У деда в сейфе лежал наградной пистолет ТТ и снятый с трупа какого-то особо вредного немецкого генерала Вальтер. Того генерала дед сам удавил, точнее взорвал, но суть не в этом, а в том, что до упомянутого оружия я жаждал своими маленькими ручонками добраться. И обязательно так, чтобы с патронами и чтобы со знакомыми мальчишками пострелять за городом по бутылкам. Это позже я узнал, что для исполнения мужской мечты всего-то и надо что взять лопату и пойти с ней в лес, туда, где гремели жестокие бои ВОВ, но сейчас жалобы казались единственным рабочим вариантом.

Увы, не на того нарвался.

На мои осторожные намёки, что у Васи есть кортик, а у меня ничего такого нет и что Васю, Петю и Машу дедушки с бабушками очень любят, а меня не пойми что, дед, хитро улыбаясь, задал простой и предельно подлый для двенадцатилетнего парня вопрос:

«А что ты делаешь, чтобы это исправить?»

Сволочь морщинистая, как же я ему благодарен. Частенько задавая данный вопрос себе, я отучил себя жаловаться, а задавая его другим, я сильно сократил круг своего общения. Нытики от данного вопроса разбегаются как мухи от дихлофоса, главное уметь его правильно поставить.

И так, что я делаю сейчас, чтобы исправить моё текущее положение?

Правильно, жалуюсь…

А что мне, блин, ещё остаётся? Несколько часов назад надо мной совершили четвёртую процедуру. А может не часов, может суток. Помните того киномеханика, который крутит проектор моего мыслительного процесса. Так вот, он опять напился и засыпает на работе, отчего иногда отключаюсь и я.

И всё же моё положение разительно изменилось. До этого я ощущал себя куском говна, который периодически засовывают в духовку, а после опять бросают в ведро с водой. Сейчас же я чувствую себя пешкой. Да, мной походят и меня выбросят, однако, походят очень серьёзные игроки и сожжёт эта пешка весьма крупную фигуру.

Помните, я описывал вам процедуру?

Ага, сначала в моё тело проникает бесчисленное количество трубочек-насосов, а после… После очень хочется сдохнуть. Сегодня всё началось ровно так. Проникновение в тело чего-то постороннего, прорыв неких телесных барьеров, океан боли и страданий. Однако далее что-то пошло не так… Точнее очень даже так.

«Я» отделился от своего агонизирующего тела, из которого безжалостно выкачивали жизненную и ментальную энергию. И нет, я не оказался вне его, я именно отстранился находясь внутри. Тело стало словно чужим, посторонним. Да ему плохо, да оно дергается и кричит от боли, а мне то что. Я тут в сторонке стою, отдыхаю…

Шиза, придя наконец в себя от свалившегося на нас счастья, потрудилась разъяснить:

Спасибо камрад богиня, с меня цветы, мороженное и шампанское. Если встретимся конечно.

А после зашевелился «Он». Шиза молчала, но я чувствовал, как этот парень за мной наблюдает и что-то обдумывает. Всегда считал, что анус у меня один — физический. Оказалось, что есть ещё и ментальный, так как он в этот момент очень сильно сжался.

Собственно, вот так, без пяти минут замечательно, и прошла четвёртая процедура.

Так чем же я недоволен?

Да тем, что потерю энергии никто не отменял. Несите уже свой элирум и поите меня им!

Боже, ну как же тяжко. Я не то что пошевелиться, я даже думать нормально не могу.

Вот так, в блужданиях между сном и полуявью, тянулось это унылое время.

Дайте элирума. Мне ведь недолго осталось, и я хочу провести оставшееся время максимально осознанно.

Вы знаете, я кажется обделался… Не сказать, что меня это особо смущает, но всё равно неприятно. Вроде и штаны сухие, а вонь вокруг стоит такая, что хоть топор вешай.

Да нет же, я здесь ни при чём, мне такого смачного душмана в жизни из себя не выдавить. В углу моей камеры точно лежит протухший мамонт на последней стадии разложения.

В этот момент что-то вязкое и мокрое скользнуло на мои ноги, растёкшись по ним солидной такой блямбой.

Далее же ни нижнюю часть моего тела плеснули кислотой!

Будь я в нормальном состоянии, сейчас бы орал на запредельно высокой ноте и как ошпаренный бегал по своей камере. Но я не могу этого сделать, так как тело мне не подчиняется.