Я объяснила, что Айзеку захотелось вспомнить двадцать первый век.

— Чтобы узнать все, что знаешь о прошлом ты, ему необязательно с тобой встречаться.

— А вдруг ему интересна я сама? Вдруг его потянуло поболтать по-английски?

— Что интересного может быть для такого как он в разговорах с тобой, пусть даже по-английски?

Это было уже оскорблением, и я в ответ использовала выражение, которое было, возможно, незнакомо Оскару.

— Да пошел ты!.. — крикнула я и захлопнула дверь.

2

От Турка не было известий — он предупреждал меня, что после операции его могут оставить на ночь в больнице. А я уже не могла оставаться одна, к тому же боялась, что ускоренное сердцебиение и изменения в моей гормональной химии подскажут Сети, что здесь что-то не так, особенно если Айзек все-таки не заблокировал датчики. Мне нужно было отвлечься. Я помчалась в ближайшую общественную зону — на террасу над рынком, и там застыла, любуясь иллюминацией по случаю праздника Идо.

Вокс-Кор был городом ритуалов и фестивалей. В бытность Трэей я все это обожала. Сидевшую во мне Эллисон удивляла любовь чопорного Вокса ко всевозможным празднествам. Но Вокс, как лимбическая демократия, лучше всего другого умел внушать своим жителям коллективные переживания.

Вокс был основан на планете Эстер, в пяти мирах от Старой Земли. Мы сохранили эстерианский год протяженностью в 723 дня и эстерианский 24-часовой день (традиция, доставшаяся нам от оставленной Земли, хотя на Эстер дни и часы были немного длиннее). Вокс побывал во всех эти пяти мирах, путешествуя по изотропному морю, связывавшему все миры Кольца, за исключением Марса. Многие наши дни были праздничными: мы отмечали праздники Основания Вокса и Пророчеств, торжественные годовщины исторических сражений и так далее. Праздник Идо был посвящен нашей победе над бионормативными силами у Арки Теривайн: в том сражении мы захватили пленных, из которых потом выросла фермерская каста.

Это был военный праздник с фейерверками, барабанным боем и факельными шествиями. Обычно все это сопровождалось обильными пиршествами. В этом году праздник проходил в условиях рационирования продовольствия, и ему были присущи истерические нотки. Все знали, что это последний Идо перед преображением мира.

Разумеется, я не смогла примкнуть к всеобщему ликованию. Даже если бы мне этого захотелось, всему Вокс- Кору я была известна по выпускам новостей. Я предала собственное прошлое, внесла диссонанс в историю о Посвященных, к тому же из-за отсутствия у меня «узла» мое поведение показалось бы всем непонятным и подозрительным. Толпа не была мне страшна — по крайней мере до поры до времени, — но при попытке присоединиться к веселящимся меня подвергли бы остракизму и проигнорировали. Поэтому я нашла место, г де можно побыть одной, — рощицу над торговой зоной. Подо мной, на расстоянии полумили, сияла огнями рыночная площадь. Веселящиеся держали в руках светящиеся стержни разной длины и цвета и выстраивались в цепочку за предводителем, который вел за собой эту извивающуюся процессию мимо рыночных прилавков. Издали завораживающее зрелище: разноцветная змея, свивающаяся в кольца под барабанный бой.

Мне было грустно, мной овладела извращенная ностальгия. Я больше не была Трэей и не хотела ею быть, но скучала по той радости, которую испытывала раньше Трэя в такие праздничные дни. По МОЕЙ радости. ОНА, МНЕ, МОЕ, ЕЕ… Обманчиво простые слова, проникнуть в смысл которых совсем не так легко, как раньше казалось.

Даже не имея «узла», я уловила очередную волну воодушевления, пробежавшую по толпе. Глядя поверх верхушек деревьев на огромный экран, я поняла, в чем причина. Группа танцоров развернула плакат с портретом Айзека Двали, светившийся в темноте. До моего слуха донеслись их радостные крики.

Но они славили не настоящего Айзека, а то, что он олицетворял: осуществление пророчеств, грядущий конец света. Я различила глас обреченного «Корифея», требовавшего от Вокса нескончаемых восхвалений.

* * *

Как измерить коллективное безумие? Я видела его признаки в эпидемии иррациональности и безразличии к реальным проблемам (таких как нехватка зерна и животных белков), во всеобщей одержимости гипотетиками в результате бойни в антарктической пустыне. Изображения машин гипотетиков были повсюду, и крепло убеждение, что погибшие солдаты и ученые не умерли, а попали к гипотетикам, стали Посвященными.

Широко распространилось мнение, что когда эти машины доберутся до Вокса, все остальные тоже воссоединятся с гипотетиками — или же погибнут, что было почти одно и то же. В этом отношении пророчество всегда оставалось туманным. Основатели Вокса верили, что конец Вокса примет вид «аджиентеи», что можно перевести примерно как «расширение» — распыление человеческого сознания на галактическом пространстве и в геологическом времени, — в тех масштабах, в которых, как считалось, действовали гипотетики.

По оценкам наших ученых, при сохранении той же скорости движения машины гипотетиков должны были доползти до Вокса еще через много месяцев, а то и лет. Некоторые благочестивые пожилые граждане требовали, чтобы их отправили навстречу машинам, — так они успели бы стать Посвященными до смерти.

Но их тревоги оказались напрасными. Уже через несколько часов после завершения праздника Идо наши беспилотные летательные аппараты сообщили с Земли Уилкса будоражащую весть: машины гипотетиков ускорили ход. Каждые несколько часов их скорость теперь удваивалась. Пока что она оставалась невелика, но при дальнейшем ускорении сроки их прибытия приходилось пересмотреть и приблизить. Теперь специалисты ждали их через несколько недель, а то и дней.

От этой новости Вокс загудел, как колокол.

— Опасность еще не миновала, — предупредил Боуз, заглушив мотор на стоянке перед номером мотеля, где поселилась Эриел Матер.

Сандра была того же мнения. Она видела, как напряженно он всматривался в зеркала заднего вида, удаляясь от приюта. По его словам, теперь им предстояло забрать с собой Эриел Матер и перевезти ее и Оррина в другой мотель, где они переночуют. А утром друзья Боуза доставят их в безопасное место за городом.

Сандра осталась в машине с Оррином, Боуз подошел к двери Эриел. Через несколько минут он вернулся вместе с Эриел и ее потертым пластмассовым чемоданчиком. На Эриел были потрепанные джинсы и черная футболка с надписью «University of North Carolina». Сандра подозревала, что к самому университету Эриел не имела никакого отношения, просто покупала одежду в университетском магазинчике.

— Некоторые люди по-прежнему считают Оррина опасным, — объяснил Боуз Эриел, забравшейся на заднее сиденье. — Поэтому мы отвезем вас на одну ночь в другой мотель. Уже завтра вы покинете Хьюстон, и всему этому настанет конец. Не возражаете, мисс Матер?

— У меня от всего этого голова кругом, — отозвалась Эриел. — Что с Оррином? Оррин, ты в порядке? Очнись!

— Он принял успокоительное, — объяснила Сандра. — Через несколько часов он придет в себя. Сейчас лучше дать ему выспаться. Видите, какой он сонный?