сказал он, чувствуя глубокую усталость. – Не первокурсница колледжа.

Она не сдвинулась с места. Делейн выглядела очень маленькой, неуверенно расположившись на обочине, ее волосы развевались на ветру.

– Я беспокоюсь о его маме.

– Это потому, что ты хороший человек. – Он вытащил бумажник из заднего кармана. Извлек две хрустящие двадцатидолларовые купюры. – На проезд.

Она посмотрела на деньги так, словно он предлагал ей пузырек с ядом.

– Я не могу принять это.

– Не будь невежливой, Уэнздей. – Он поднес деньги к ее носу. – Возьми.

– Нет, спасибо.

Таксист на водительском сиденье был не настолько нетерпелив, чтобы кричать, но он был достаточно нетерпелив, чтобы перекинуть руку через соседнее сиденье и зыркнуть на них.

– Если ты не потратишь деньги на поездку, – сказал Колтон, – то я потрачу их на цветы. Тебе нравятся розы?

– Они мне не нравятся.

– Прекрасно. Сорока хватит на дюжину.

– Ты невыносим. – Она выхватила купюры из его рук.

– Не за что.

Он придержал дверь, пока она не забралась внутрь. Как только Делейн пристегнулась, Колтон мягко закрыл дверь. Он смотрел, как такси отъезжает от стоянки, как оно вклинивается в серебристую линию автобусов, кроссоверов и полицейских машин. Он все равно подумал о покупке цветов.

Колтон не двинулся с места, как только она скрылась из виду. Он остался на месте. Один на обочине. Камушек в текучем потоке путешественников. Глядя на часы, изучал потоки людей, пока не увидел знакомую фигуру, присевшую на соседнюю скамейку.

– Хейс. – Колтон сунул руку в карман. – Рад тебя видеть.

Эрик не ответил ему взаимностью.

– Должен сказать, за то время, что мы дружим, ты наделал много глупостей, но это, должно быть, самая идиотская.

– Ты так думаешь?

– Это был не комплимент. – Эрик окинул его взглядом через прохладный терминал. – Неужели твое эго настолько велико, что ты решил, что сможешь провезти Майерс-Петрову через весь Чикаго и не попасться?

Колтон подумал о том, как он проснулся в бесцветном полумраке тихого рассвета и обнаружил Лейн, раскинувшуюся у него на груди. Ее сердце билось в его коже. Каждая ее частичка ощущалась совершенно живой, твердой, и на мгновение он с трудом вспомнил, для чего все это.

– Я не привозил ее в Чикаго, – сказал он. – Она привезла меня.

Хейс наклонил голову, изучая Колтона сбоку.

– В любом случае вы оба все испортили. Полиция начала задавать вопросы. Пройдет немного времени, и они начнут копаться и в других делах.

– Может, им стоит.

К его удивлению, Хейс разразился горьким смехом.

– Да, – сказал он. – Может, и стоит.

Колтон нахмурился и посмотрел на него.

– Что с тобой?

Эрик пожал плечами.

– На прошлой неделе мне позвонила сестра. Мою бабушку перевели в хоспис.

– Мы почти у цели, – сказал Колтон. – Ей просто нужно продержаться еще немного.

– Да, мужик, я так не думаю. – Хейс наклонился вперед, положив локти на колени. – Я навещал ее в выходные. Медсестры сказали, что она разговаривала с моим дедушкой. Они сказали, что пожилые люди иногда так делают, когда готовы уйти.

– Никто никогда не готов уйти. – Слова вырвались из Колтона прежде, чем он смог их остановить. Он подумал о том, как его подбородок раскалывает лед. Ощущение воды, поглощающей его крик. Тень Лиама, пробивающаяся сквозь поверхность.

– Может быть. – Хейз подпер челюсть ладонью, выглядя противоречиво. – Микер в грузовике, – сказал он. – Шиллер тоже.

Колтон поднял голову и нахмурился, глядя на Range Rover. Он двигался вдоль обочины, мигая фарами.

– Как он?

– Он сам по себе, – признался Хейс. – Я не знаю, с чем вы имели дело в Чикаго, но в этом теле нет ничего, кроме двадцатилетнего парня.

У Колтона свело желудок.

– Это невозможно. Я видел его. Его не было в своем теле.

Хейс выдохнул в оба манжета своей кофты.

– Я не знаю, что тебе сказать, Прайс. Там один Шиллер. И с ним творится какая-то чертовщина. Его рвет всем, что мы пытались влить в него с тех пор, как они вернулись в город. Это выглядит не очень хорошо.

Как по команде, дверь Range Rover была широко распахнута. Из нее донеслось увлеченное бормотание мальчишеского голоса, высокого и испуганного.

– Malus navis, – закричал Шиллер. – Не бросайте меня здесь. Не уходите.

«Не так, – подумал Колтон, – должна была ощущаться победа».

Микер выбрался с заднего сиденья, засучив манжеты рукавов до локтей. Вслед за ним появился кислый запах.

– Шиллер заляпал всю мою куртку, – проворчал он.

– Ты можешь купить новую куртку, – сказал Колтон.

– Да, и, возможно, ты сможешь купить себе новую личность, – ответил Микер, шагая по тротуару. – Меня начинает тошнить от твоего дерьмового поведения, ты знаешь это? О чем, черт возьми, ты думал? – Микер оттолкнул Колтона на полшага назад, от его рук несло блевотиной. – Привезти ее в больницу? А?

– Отвали, Микер. – Хейс поднялся со скамейки, потягиваясь. – Ты закатываешь скандал.

Микер попытался и не смог толкнуть Колтона во второй раз, Хейс поймал его, когда старшеклассник встал между ними. Ткнув пальцем в сторону Колтона, Микер прорычал:

– Босс с тобой покончил. Он говорит, что пришло время тебе расплатиться. Ты знаешь, что это значит?

Колтон чувствовал невероятную усталость, пока добирался до стоянки и забирался на заднее сиденье. Шиллер сидел рядом с ним, глаза расширены, лицо исхудало. Они набились в вонючий «Ровер», как трупы в катафалк. Их обоих тянуло к одному и тому же неизменному свету.

– Я знаю, что это значит, – сказал Колтон. – Я просто удивлен, что ты знаешь.

– Прайс, – предупредил Хейс, пристегиваясь на водительском сиденье.

– Какая типичная реакция, – прошипел Микер, захлопывая переднюю пассажирскую дверь. – Думаешь, ты умнее меня? Ты вел себя так, будто правила на тебя не распространяются, и демонстрировал свою ухмылку члена трастового фонда. Но теперь с этим покончено. Когда мы вернемся домой, я сотру высокомерие прямо с твоего проклятого лица.

– Это здорово, – сказал Колтон. – Ты можешь заткнуться на секунду?

– Ты видишь это дерьмо? – Микер вскинул руки и посмотрел на Хейса в поисках подтверждения. – Ты видишь, как он со мной разговаривает?

Колтон не стал его слушать, его внимание было приковано к Шиллеру. Парень раскачивался взад-вперед на своем сиденье, стуча зубами, с синим ведром, крепко зажатым в руках.

– Нейт, – сказал Колтон.

Глаза Шиллера метнулись к нему. Он был неподвижен, как статуя.

– Это я, – сказал он. – Нейт Шиллер. Натаниэль Дэвид Шиллер, Тен Кросс Роуд.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – поморщился Колтон.

– Нет, – сказал Шиллер. – Меня сейчас стошнит.

Глаза Хейса встретились с глазами Колтона в зеркале заднего вида.

– Видишь, о чем я? Там больше ничего нет. Все исчезло.

– Что поднимает следующий наиболее очевидный вопрос, – сказал