29

Делейн опять видела сон. На этот раз она стояла в поле. Земля была изрезана разрывами, как будто сделанными лопатой.

Она двигалась по ним, прижимая босые ноги к участкам спящей зимой травы. По обе стороны от нее в грязи простирались неглубокие могилы. В первой она нашла бедренную кость, достаточно тонкую, чтобы принадлежать чему-то маленькому и млекопитающему. Во второй – череп с острыми, как у кошки, зубами. В третьей она нашла лицо, наполовину зарытое в почву. Глаза открыты. Рот синий.

Где-то вдалеке бежала вода. Что-то тяжелое тащилось по грязи. Все ближе. Ближе. Она попятилась назад и наткнулась на высокую и крепкую фигуру. Повернувшись, она увидела Колтона Прайса, стоявщего под небом с черной дырой. Он смотрел, не видя. Он говорил, не издавая ни звука.

Non omnis moriar.

Он повторял эту фразу снова и снова, как бесконечную молитву. Его глаза были странного, призрачного черного цвета. Его рот был полон зубов.

– Кто ты? – спросила она.

Их глаза встретились. Его взгляд был темным и холодным.

– Никто, – сказал он.

Она хотела проснуться. Она хотела проснуться. Она хотела…

«Открой глаза, Делейн Майерс-Петров, – произнес голос. – Мы отправляемся в путешествие».

Она проснулась от шума, громкого, непосредственного и очень близкого. Лейн стояла в гостиной своих родителей. Она была закутана в пальто и шапку. Ее имплант был включен, работал телевизор, яркий и вызывающий раздражение, громкость была увеличена дооглушительных децибел.

– Лейн. – Ее отец спускался по лестнице, пошатываясь, в одних фланелевых брюках. – Лейни. Эй. Ты в порядке?

Она захлопнула дверь, звуки приняли тревожные очертания: треск костей, крик умирающего. На экране стая волков разрывала оленя, морды почернели от паров туши. Кровь потемнела на примятом лапами снегу.

Ее отец выключил телевизор, и гостиную окутала мгновенная темнота. Делейн вздрогнула, по сетчатке ее глаз пробежали белые пятна. Тени обгладывали ее кожу, как маленькие красные рыбки гарра. Она не помнила, как вернулась домой.

В другом конце комнаты ее отец пробирался сквозь темноту, нащупывая выключатель. Лестница заскрипела, зазвучал голос матери, спускающейся по ступенькам.

– Джейс?

– У нас все хорошо, Миа, – сказал отец Делейн, хотя в его голосе не было особой уверенности. – Это просто Лейни.

Над креслом зажглась лампа. Джейс, кресло и Делейн были омыты желтым кругом. Отец посмотрел на нее, нахмурившись.

– Ты в порядке?

– Я… – она запнулась, не зная, как ответить. – Да. Я в порядке.

Миа появилась в поле зрения, халат натянут. Она застыла на середине ступеньки, ее пальцы перебирали еще сонные знаки.

– Что ты делаешь дома? Что-то случилось в школе?

– Нет. – В животе у Делейн стало неспокойно, как будто по нему прополз паук, кожа зачесалась. Она не хотела говорить им, что не помнит, как пришла домой. Она не помнила, как надела пальто и шапку и вышла на холод. Нет воспоминаний о посадке на пригородный поезд, о том, как она сидела в поезде, как прошла несколько кварталов до дома одна в морозной темноте. Кровь стучала в ее жилах.

Решив солгать, она сказала:

– Я просто хотела сегодня поспать в своей постели. Извините, что включила телевизор так громко.

– Ничего страшного. – Джейс положил руку ей на плечо. – Ты всегда можешь вернуться домой, малышка. Давай вытащим тебя из этого пальто. Я приготовлю тебе горячий напиток.

На кухне она сидела на одном из отремонтированных стульев, купленных ее матерью на распродаже, и потягивала из кружки горячий медовый тодди, стараясь не выпустить шарф, обмотанный вокруг черно-синей удавки на горле. Стол был посыпан мукой, как снегом, липкие остатки теста были разбросаны по задней стенке. Стопка счетов лежала на бумаге перед тостером, а самый верхний конверт с жирным шрифтом, кричащим «Последнее уведомление!», выглядел так, будто его нечаянно заклеили. В комнате пахло маслом для жарки и майораном, и мало-помалу холод покидал ее кости.

– Сейчас середина ночи, мама, – сказала Делейн, когда Мия поставила перед ней тарелку с жареными картофельными оладьями. – Тебе действительно не нужно было готовить мне еду.

– Ешь. – Миа опустилась на стул, расписываясь на ходу. – Ты выглядишь голодной.

– Она выглядит уставшей, – возразил Джейс.

– Я в порядке, – сказала Делейн, хотя никто из них не спрашивал.

– Это твои уроки? – Мия пошевелила пальцами. – Ты отстаешь? Ты записалась на слишком много предметов в этом семестре.

– Я записалась на необходимый минимум.

Миа выхватила блинчик из рук Джейса и положила его обратно на тарелку.

– Мне не нравится, что ты проделала весь этот путь домой в такой час – это небезопасно. С тобой могло случиться что угодно. Помнишь «Бьюик» миссис Дэвис?

– Я помню «Бьюик», – сказала Делейн. – Я же сказала, что просто соскучилась по постели.

– Ты грустишь? Ты выглядишь немного грустной.

Потянувшись за очередным блинчиком, Джейс спросил:

– Ты знала мальчика, которого нашли в Чикаго?

Миа хлопнула рукой по столу.

– Джейс.

– Что? – Он широко раскинул руки. – Это было в новостях.

– Это не значит, что сейчас самое время об этом говорить.

Они перестали говорить языком жестов, как они всегда делали, когда разговор заходил о ней, вместо того, чтобы пригласить ее в диалог. Как будто она все еще была ребенком, а не студенткой колледжа. Как будто все, что им нужно было сделать, это произнести свои слова по буквам, и она не смогла бы «п-о-н-я-т-ь».

У ее ног Петри извивался в лодыжках. Она отставила кружку и подхватила его, незаметно подсунув ему кусочек жареной картошки. Только через несколько секунд она поняла, что внимание родителей переключилось на нее. Выражение лица Джейса подсказало ей, что он только что задал вопрос. Она прижалась щекой к пушистой макушке Петри.

– Что ты сказал?

На другом конце стола ее отец доедал третий блин.

– Я сказал: «Кто такой Колтон Прайс?»

Делейн тщательно постаралась придать своему лицу отстраненность.

– Где ты слышал это имя?

– Он звонил около шестнадцати раз с тех пор, как ты оказалась дома. – Джейс жестом указал на ее телефон, лежащий на столе между ними.

– Прайс, – повторила Миа, нахмурившись. – Прайс. Откуда я знаю это имя?

– Ты не знаешь, – поспешила сказать Делейн. – Он просто друг из колледжа.

– Ах. – Джейс потянулся за еще одним блинчиком. – И почему друг из колледжа звонит тебе шестнадцать раз посреди ночи?

– Папа.

– Я просто поддерживаю разговор, – сказал он. – Разве я не могу вести беседу?

– Вот оно, – внезапно сказала Миа, щелкнув пальцами. – Вот откуда я знаю это имя. Ты помнишь, не так ли, Джейс? Прайс – так звали корпоративного адвоката, чьи сыновья провалились под лед