– Скорее, нас опередила слава отца Ярви. Мне слава не нужна.

– А ты притворись, что нужна, – усмехнулась Колючка и состроила свирепую мину.

На них смотрели, она смотрела в ответ, причем нагло. Ну, во всяком случае пыталась: горячий ветер швырял в глаза песок, рубашка липла к потной спине.

– Боги, как же здесь воняет…

Бранд еле дышал – такой стоял смрад. Со скрипучих причалов они сошли на Отче Твердь, и Колючка согласно покивала – вздохнуть полной грудью она не могла. На кривых улицах запекался под безжалостным солнцем навоз, собаки дрались за отбросы, а над воротами торчали шесты с нанизанными на них тушками животных.

– Они их продают? – удивился Бранд.

– Нет, это подношение, – ответил отец Ярви. – Так их боги сразу видят, кто принес жертву, а кто нет.

– А это что?

И Колючка кивнула в сторону мачты, которая одиноко торчала посреди площади. С нее свешивались какие-то ободранные туши. Их тихонько раскачивал ветер, жужжали мухи.

– Дикари, – мрачно процедил Ральф.

Колючка вдруг поняла, что это не туши, а трупы. К горлу тут же подкатила рвота.

Отец Ярви нахмурился и покачал головой:

– Ванстерцы.

– Что?

Боги знали, как не любила Колючка ванстерцев, но по какому праву князь Калейвский содрал с них кожу?!

Ярви ткнул пальцем в деревянную доску, на которой было что-то нацарапано:

– Это люди с корабля, которые ослушались князя Варослава и попытались уплыть. Да будет их пример наукой другим людям с берегов моря Осколков.

– Боги, – прошептал Бранд.

Жужжание мух почти заглушило его голос.

– Неужели Гетланд хочет помощи от человека, творящего эдакие пакости?

– Что мы хотим и что нам нужно – это две разные вещи.

Дюжина вооруженных молодцов прокладывала себе путь сквозь толпу. Может, князь Калейвский и воевал с коневодами, но воины его особо не отличались от ужаков – во всяком случае, на вгляд Колючки. Она точно таких же громил убивала в том бою на берегу Запретной. Среди воинов шла женщина, очень высокая и очень худая. Черные-пречерные волосы прикрывал шелковый платок, расшитый монетками.

Она остановилась перед ними и отвесила изящный поклон. На тонкой шее болталась сумка:

– Я служу Варославу, Великому князю Калейвскому.

– Приветствую! А я…

– А вы – отец Ярви, Служитель Гетланда. Князь поручил мне препроводить вас к себе в палаты.

Ярви и Ральф переглянулись:

– Мне радоваться или бояться?

Женщина поклонилась снова:

– Мой совет – и радоваться, и бояться. А еще – не мешкать.

– Мы проделали долгий путь ради этой встречи, так что медлить я не собираюсь. Ведите нас к князю.

– Я отправлю с тобой кой-кого, – прорычал Ральф, но отец Ярви лишь покачал головой:

– Я возьму с собой Колючку и Бранда. Нужно идти без большой свиты, в сопровождении самых молодых. Это жест доверия.

– Доверия к кому? Варославу? – пробормотала Колючка, когда их окружили воины князя.

– Я притворюсь, что доверяю ему.

– Но он же поймет, что ты притворяешься!

– Естественнно! Но хорошие манеры зиждутся именно на таком странно-хрупком фундаменте.

Колючка поглядела на Бранда, тот ответил таким же беспомощным взглядом.

– Будьте очень осторожны, – прошептала на ухо Скифр. – Люди степи жестоки, но даже они говорят, что Варослав – жестокий человек. Плохо, если вы окажетесь в его власти.

Колючка поглядела на толстые цепи, перегораживающие реку, на свисающие с мачты тела – и пожала плечами:

– Мы уже в его власти, ничего не поделаешь.

* * *

Княжеские палаты внутри оказались даже просторнее, чем снаружи. Крышу поддерживали могучие столпы, вытесанные из цельных стволов деревьев. Корни их уходили в плотно утоптанную землю. Из пробитых высоко под потолком окон били острые, как кинжалы, лучи света. В них плавали пылинки. В длинном очаге горел огонь – но горел еле-еле, поэтому внутри встречала прохлада, отрадная после удушающей жары снаружи.

Варослав, князь Калейвский, оказался гораздо моложе, чем думала Колючка. Может, всего на пару лет старше Ярви. А еще он был лысым. Причем даже не просто лысым, а совершенно безволосым: ни бороды, ни бровей. Голова у него была гладкая, как яйцо. А еще он сидел не на возвышении, а у очага, на обычной скамье. Высоким ростом князь тоже не отличался, одет был просто, безо всяких украшений и драгоценностей. И даже оружия при нем не было. Голое лицо против ожиданий не выражало свирепости – только полное, каменное безразличие. Словом, ничего в нем особо страшного не наблюдалось – нечем напугать рассказчика. И тем не менее князь внушал страх. И чем ближе они подходили к нему, слушая эхо своих шагов под высокими сводами, тем больше Колючка боялась.

А когда они с Брандом подошли и остановились по обе стороны от отца Ярви всего в дюжине шагов от сиденья князя, Колючка боялась Варослава как никого на свете.

– Отец Ярви.

Голос у него шелестел, как старая бумага. По мокрой спине побежали мурашки.

– Служитель Гетланда, твой приезд – честь для нас. Добро пожаловать в Калейв, Перекресток Мира.

И он перевел взгляд с Бранда на Колючку, а потом опять на Ярви, а потом погладил между ушей здоровенную псину, уютно свернувшуюся у ножек скамьи.

– Ты верно рассчитал: когда человек твоего положения приходит ко мне едва ли не в одиночку – это льстит самолюбию…

Колючка и впрямь чувствовала себя жутко одиноко. Псина эта величиной с медведя, стражники повсюду – с луками и саблями, и длинными копьями, в странном доспехе.

Однако если Ярви и боялся, то ни чуточки не выказывал страха.

– Я полагал, что в твоем благом присутствии мне не нужна охрана, великий князь.

– Правильно мыслишь, служитель. Слыхал я, что с тобой приплыла ведьма Скарайои, Знаток Руин.

– Твоя осведомленность поражает воображение, государь. Мы называем ее Скифр, и она прибыла с нами.

– И ты не привел ее сюда.

Варослав рассмеялся – грубо и отрывисто, как собака залаяла.

– Ты и здесь не просчитался, смотри-ка… А кто эти юные боги?

– Это младшие из гребцов, чьи скамьи – последние. Колючка Бату, убившая шесть ужаков в бою на берегу Запретной, и Бранд, что поднял на своих плечах целый корабль, когда мы шли через верхние волоки.

– Убийца Ужаков и Подниматель Кораблей, вот оно как…

Бранду стало неуютно под взглядом князя, и он заерзал.