– Радостно мне видеть таковую силу, и умение, и храбрость в столь юных воинах. Так и в героев недолго уверовать, правда, отец Ярви?

– И впрямь, великий князь.

Тут Варослав дернул головой в сторону тоненькой служанки с кошелем на шее:

– Вот знак нашей благосклонности к юным и славным.

И она вытащила что-то из кошеля и вложила в ладонь Бранда, а потом и Колючки. Здоровенную монету грубой чеканки, с выбитой фигурой вздыбившейся лошади. Золотую. Монету красного золота. Колючка сглотнула: это ж скоко такая стоит?! И поняла, что никогда раньше не держала такую сумму денег в руке.

– Ты слишком щедр, князь, – прохрипел Бранд, уставившись на золотой выпученными глазами.

– Великие деяния взывают к великой щедрости. Иначе к чему растить и кормить человека?

И Варослав перевел немигающий взгляд на Ярви:

– И ежели таковы младшие гребцы на твоем корабле, то что же мы можем ожидать от сильнейших?

– Осмелюсь сказать, что некоторые из них способны истощить твою казну в мгновение ока, великий князь.

– Но в самой сильной команде есть черные овцы. Не всем быть праведниками, правда, отец Ярви? Особенно тем, что поставлены властвовать.

– Имеющий власть всегда держит одно плечо в тени.

– Так и есть. Как поживает жемчужина севера, твоя мать, королева Лайтлин?

– Она более не мать мне, великий князь, ибо я оставил родство и семью, когда принес присягу Служителя.

– Странные у вас, северян, обычаи, – и князь лениво потрепал пса по загривку. – Я думаю, что узы крови словом не разрубишь.

– Слово истины острей, чем клинок. Слова клятвы – из таких слов, великий князь. Королева ждет ребенка.

– Наследника Черного престола? Такая новость на вес золота в нынешние скверные времена.

– Все пребывают в радости и веселии, великий князь. Королева часто изъявляла желание снова посетить Калейв.

– О, пусть не торопится! Моя казна понесла страшные убытки в ее прошлый приезд, и мы до сих пор не сумели возместить их!

– В таком случае… возможно, нам следует заключить соглашение, которое бы возместило убытки – и более того, наполнило казну доверху?

Повисло молчание. Варослав поглядел на женщину, и та осторожно пошевелилась. Монеты на платке забрякали.

– Так ты за этим приехал, отец Ярви? Ты хочешь наполнить нашу казну доверху?

– Я ищу помощи.

– Вот оно что. Ты тоже ищешь доли великих мужей среди богатств этого мира.

Все снова замолчали. Колючка поняла: это ведь игра. Словесная, но такая же искусная, как финты и уловки на тренировочной площадке. И даже более опасная.

– Что ж, назови то, что ищешь. Если это, конечно, не союз против Верховного короля в Скегенхаусе.

Улыбка отца Ярви не померкла.

– Я должен был сразу понять: от глаз великого князя правды не скроешь, ибо он зрит сразу в корень. Я – и королева Лайтлин, и король Атиль – опасаемся, что Мать Война может все же раскрыть свои крыла над морем Осколков. А ведь мы этого не хотим, совсем не хотим! У Верховного короля множество союзников, и мы ищем, как уравновесить это. Те, что наживают богатства торговлей с теми, кто плавает вверх и вниз по Священной и Запретной, возможно, должны будут выбрать сторону…

– Воистину, я далек от того, чтобы выбирать сторону. Ты же видел – у меня множество дел, множество врагов, и я не смогу помочь тебе – ибо сам нуждаюсь в помощи.

– Могу ли я спросить: а Верховному королю ты сможешь помочь?

Князь прищурился:

– Ты не первый служитель, что прибыл на юг с таким вопросом…

– Не первый?

– Мать Скейр побывала здесь с месяц назад.

Тут отец Ярви замолчал. Потом спросил:

– Служительница Гром-гиль-Горма?

– По поручению праматери Вексен. Она пришла сюда в сопровождении дюжины солдат Верховного короля и сказала, что как бы чего не вышло, ежели я захочу вывести корабли в море Осколков. Я бы даже сказал – угрожала мне!

Лежавшая под скамьей псина подняла голову и грозно заворчала, с длинных клыков ниточкой стекала слюна и шлепалась на пол.

– Здесь. В моих палатах. Мне бы очень хотелось содрать с нее кожу на площади, но… это было бы недипломатично.

И он что-то прошептал, успокаивая собаку.

– Значит, Мать Скейр уехала целой и невредимой?

– А что мне было делать? Она путешествовала на корабле со знаком Верховного короля на носу и отбыла в Первогород. И хотя твое обхождение мне нравится больше, чем ее, боюсь, я смогу дать тебе то же самое обещание.

– Какое же?

– Я готов в равной мере помогать всем моим добрым друзьям на берегах моря Осколков.

– То есть не помогать никому.

Князь Калейвский улыбнулся, и Колючку продрал холодок страха.

– Ты известен как муж большой хитрости и коварства, отец Ярви. Уверен, тебе не нужна помощь с тем, чтобы правильно понять мои слова. Ты знаешь, каково мне. Я сижу между коневодами и великими лесами. Между Верховным королем и Императрицей. На перекрестке всех дорог – и посреди неисчислимых опасностей, которые грозят сокрушить меня.

– Таков общий удел – всем грозят опасности.

– Но князь Калейвский должен иметь друзей на востоке, на западе, на севере и на юге. Князь Калейвский желает, чтобы мир находился в равновесии. Это ему на руку. Князь Калейвский желает переступать через каждый порог как добрый гость.

– Сколько ж у тебя ног?

Собака подняла голову и предостерегающе заворчала.

Улыбка Варослава истаяла, как снег по весне.

– Вот что я тебе скажу. Перестань говорить о войне, отец Ярви. Возвращайся в Гетланд и сделай дорогу гладкой для Отче Мира, ведь таков долг мудрого служителя.

– Я и моя команда можем покинуть Калейв, великий князь?

– Разве могу я силой удержать служителя Атиля? Это тоже было бы… недипломатично.

– В таком случае я покорнейше благодарю за оказанное гостеприимство и за данный совет, столь полезный, сколь и утешительный для моего сердца. Но мы не можем вернуться назад. Мы должны со всей поспешностью плыть в Первогород и просить о помощи там.

Колючка покосилась на Бранда: тот сглотнул. Плыть в Первогород! Да это ж на другом конце света! А в ней всколыхнулась радость – здорово! Ну и страшно немного стало, не без этого.

Варослав лишь презрительно фыркнул:

– Ну, желаю удачи. Боюсь, правда, что от Императрицы вы ничего не получите. К старости она стала еще набожнее и не желает иметь дела с теми, кто не поклоняется ее Единому Богу. Все, что ее интересует – это бормотание ее служителей. И кровь. Свежая кровь, которую она так любит проливать. Да, и еще эльфьи реликвии. Но чтобы заслужить ее благоволение, придется подарить ей нечто невиданное по силе и могуществу.