— Я библиотекарь. — Алиция Виссарионовна сказала это тихо. — Образование, деточка моя, само по себе ничего не значит. И медведя можно научить танцевать мазурку, но от этого он не перестанет быть медведем. Вот скажи, милая, ты ведь закончила свой университет с отличием, верно?

Алла кивнула.

— И что тебе дало твое образование? Ничего. Если не ошибаюсь, то твоя фирма едва-едва на плаву держится? И отнюдь не твоими усилиями… Нет, деточка, помимо образования голова нужна. Интуиция. И сила душевная. А у тебя, извини, ни первого, ни второго, ни третьего… но шанс был. Согласилась бы на предложение Кирилла сразу…

Алла побледнела, точнее, нет, скорее уж сделалась серой, и Жанна испугалась даже, что сейчас дорогая кузина в обморок упадет. Или бросится на нее, хотя Жанна не виновата… она не просила… она, быть может, от наследства вовсе откажется… Зачем ей эти деньги?

И дом?

И в бизнесе она и вправду ничего не понимает… Голова? Ее голова не смогла справиться с одним мошенником, интуиция тоже промолчала…

— Но нет, тебе нравилось чувствовать себя хозяйкой положения. За что ты ему мстила, дорогая? За выдуманные обиды?

— Я тебя ненавижу.

Алиция Виссарионовна кивнула:

— Это больше похоже на правду. В твою любовь я никогда особо не верила…

— И тебя, — Алла повернулась к Жанне, руку вытянула, но не дотянулась. — Думаешь, поймала синюю птицу за хвост? Как бы не так! Посмотри на меня! На маму! На всех нас! Она нас такими сделала! Сначала пообещала, забросила крючок, а как заглотили… она дергала и дергала… кукловод… и с тобой так будет… Умрет? Нет уж… не умрет… пока ты есть! А вот когда тебя не станет, тогда, быть может, появится еще одна… потерянная родственница!

— Алла, иди проспись, — бросил Николай, поморщившись. — Ты ведешь себя…

— Как я веду себя? Скажи, Николаша… ну же, не бойся… давай в глаза… ты же трус! Все знают, что ты трус! Только и способен, что гадости исподтишка делать… думал небось я ничего не понимаю! Ничего не знаю! А я все знаю! Я не дура! Я знаю и расскажу… быть может…

Алла отступила.

— Завтра… да… завтра я все расскажу… про всех…

— Идем, — Кирилл поднялся и обошел стол. Он попытался взять Аллу за руку, но та отмахнулась:

— Отвянь, придурок!

— Надо же, какие ты слова знаешь. — Отступать Кирилл не привык. Он вцепился в Аллины плечи и хорошенько тряхнул. — Давай, дорогая, устрой истерику, повесели народ…

— Повеселить? — Алла рассмеялась ему в лицо. — А что? Почему нет? Вот тебе, Кирюша, весело? Ты же у нас ходил в наследниках… ва-а-ажный такой… а теперь куда? На помойку… там тебе самое место.

— Дура. — Он произнес это незло, просто констатируя факт. — Проспись. И завтра поговорим.

— А нам есть о чем разговаривать? — Алла, подталкиваемая Кириллом, пятилась к выходу. — Или теперь мы опять союзники? Ну конечно… союзники… ты и я… нам нечего терять… и мы вдвоем… Слушай, Кирюха, а давай убьем ее?

— Кого?

— Жанку! Вот смотри, мы ее убьем, и тогда бабка опять перепишет это чертово завещание… и оставит все мне… или тебе… или нам… ты хотел на мне жениться? Женись! Я не против… мы будем жить вместе, долго и счастливо…

Кирилл вытолкал Аллу за дверь.

— Глупа, как ее мамаша, — сказала Алиция Виссарионовна, поднимаясь. — Жанна, иди отдыхать. Завтра у тебя сложный день.

— Нет.

— Что «нет»?

— Мне не нужны ваши деньги… и остальное тоже не нужно. Завтра я вернусь домой…

— И будешь жить долго и счастливо в той убогой квартирке, которая досталась тебе от родителей, — фыркнула Алиция Виссарионовна. — Жанна, дорогая, я понимаю, что выступление Аллы изрядно подпортило твои нервы, но не спеши. Подумай хорошо. Посмотри, чего ты можешь достичь… и что потерять… а завтра поговорим.

Алиция Виссарионовна удалилась неспешно.

И никто не рискнул ее проводить.

— Ты не уедешь, — сказала Ольга, когда за Алицией Виссарионовной закрылась дверь.

— Уеду.

— Нет. Ты не уедешь. Хочешь скажу, как все будет? Ты вернешься в комнату и в очередной раз соберешь сумки. Представишь, как возвращаешься домой… а потом решишь немного помечтать. Все девушки любят мечтать… и ты представишь, каково это, иметь не квартиру, а дом… Вспомнишь ту свою жизнь… учительскую… бедность… и у тебя зародится мыслишка: почему бы и нет? Старуха скоро умрет. Тебе ее и убивать не понадобится, достаточно лишь подождать немного… и все это станет твоим. Почти как в сказке про Золушку, только без принца…

Жанна встала:

— Извините, я…

— Иди-иди… думай… только, Жанночка, постарайся уж подумать хорошо… не ошибись в выборе.

Получилось.

Жиль до сих пор не мог поверить, что и вправду все вышло так, как говорила Жанна.

Или Гийом?

Эти двое стоили друг друга, может, в том и лежали истоки их давней вражды? Она зародилась из неприязни, но развилась и окрепла, переродившись в откровенную ненависть, которую Гийом не давал себе труда скрывать.

Он называл Жанну деревенской девкой. И во всем дворе не нашлось бы человека, который посмел бы усомниться в искренности его слов.

Жанна Гийома не замечала вовсе.

Впрочем, не только его…

Странно все. Жиль вспоминал весь прошедший год с удивлением, едва ли не с ужасом, поскольку ныне их с Гийомом затея выглядела и вовсе авантюрной, не имеющей ни малейшего шанса на успех. Но…

Получилось.

«…Я пришла сюда, в королевскую палату, для того, чтобы говорить с Робером де Бодрикуром, дабы он отвел к королю или приказал своим людям отвести меня; но он не обратил внимания ни на меня, ни на мои слова; тем не менее мне необходимо предстать перед королем в первой половине поста, пусть даже для этого я сотру себе ноги до колен. Знайте, что никто — ни король, ни герцог, ни дочь шотландского короля, ни кто-либо другой — не сможет восстановить французское королевство. Спасение может прийти только от меня, и, хотя я предпочла бы остаться с моей бедной матушкой и прясть, не в этом мое предназначение: я должна идти, и я сделаю это, ибо моему Господину угодно, чтобы я действовала таким образом…»[1]

…Этим словам, как и многим иным, произнесенным Жанной, уже сыскалось место в королевских хрониках. И бедолага Робер, который не чаял в историю попасть, вынужден был вновь и вновь рассказывать историю о безумной девице.

Не безумной — святой.

«…Милый дофин, зовусь я Жанной Девой, и моими устами обращается к вам Царь Небесный и говорит, что вы примете миропомазание и будете коронованы в Реймсе и сделаетесь наместником Царя Небесного, истинного короля Франции. Говорю тебе от имени Всевышнего, что ты истинный наследник Франции и сын короля, и Он послал меня к тебе, дабы повести тебя в Реймс для того, чтобы ты был там коронован и миропомазан, если того захочешь…»[2]