Постель не смята даже. Она не просто не спит, она не ложилась!

— Гера! — реву, вылетая во двор.

Тот, кто оставался за главного если нет Гордея и Василия, тут же оказывается рядом.

— Где Даша?

— Уехала с Василием.

— Давно?

— Почти сразу после того, как ваш брат приехал.

— Куда? — вот теперь я рычу. По-настоящему.

— Вначале он отвез ее в «Небо». Потом вернулись. Буквально полчаса пробыла в доме и приказала везти ее в другой ваш клуб. В «Горячий снег». Вы же сами приказали возить ее, куда захочет, в любое время. Что-то не так?

Твою ж мать.

Резко умываю лицо снегом, но ни хрена не помогает.

— Ал! — врываюсь в дом, снова хватаю брата за воротник. — ты Дашу видел? Что ты, мать твою, ей наговорил?!

— Дашу? — непонимающе трясет головой. — Эту твою? Что я мог ей говорить?

— Видел или нет? — встряхиваю.

— Да не было никого в доме. Тишина. Темнота.

Падаю на диван, чувствуя, как все кишки на хер внутри скручивает.

Аж обжигает все, насквозь, вместе с костями. Только кулаки еще сильнее сжимаются. До побеления.

В «Небо» она ездила.

Блядь!

Мы же там с Рокси…

Надеюсь, там успели убрать к ее приезду!

А если нет? Если она еще до того, как я вышел, приехала? Что могла услышать? А увидеть….

Закрываю голову руками.

Если она видела, как полуголая Рокси выходит из моих апартаментов, это просто пиздец!

А потом…

— Ал… — впиваюсь в его лицо с последней отчаянной надеждой. — Вы же там… С этой… Не шумели, я правильно понимаю? Она вырубилась раньше от того, что ты ей там подсыпал?

— Ты что, думаешь, я бесчувственное тело в постель бы притащил? Я, брат, до такого еще пока не опустился! Сказал же тебе! Все по любви было! По согласию девчонка со мной поехала, с бала этого гребаного сбежала! Это потом уже шампанского с ней выпили. С порошочком снотворным. Но сначала… Эх, такой она была горячей, что пожалел о том, что вырубил! Мог бы провести горячую ночь, а после уже… Хотя… С тобой любая ночь обломится, как я посмотрю!

Твою мать!

Набираю Василия, чувствуя, что выдеру сейчас себе все волосы, пока слушаю эти блядские гудки в трубке.

Что она могла подумать?

Представляю себе, какие звуки из спальни доносились! Радует только, что именно в мой клуб поехала! Разборки, сцены ревности закатить собиралась? Это вряд ли. Непохоже на мою девочку. Но в этом случае за разборки я отдал бы все! Пусть даже на дух не переношу вздорных и ревнивых баб! Да я бы ее на руках закружил, если бы пришла мне скандал закатывать!

Снова и снова жму кнопку вызова, слыша в ответ только долгие гудки.

Надо бы ехать. Лететь. Сорваться. Но меня, блядь, будто к полу ногами пригвоздило.

— Гордей?

Через мои вызовы Василия пробивается его входящий.

Опять рявкаю, раздражаясь, что могу потерять даже пару секунд.

— Машина Василия у «Горячего снега», — докладывает ровным голосом. — Сам он только что найдет в коридоре у туалетов. Без сознания.

Молча сжимаю и разжимаю кулак.

Мне кажется, что все это мне, мать вашу, снится! С того самого момента, как застал брата с дочкой Грека в своей спальне! Идиотский наркоманский дурман!

— Следы?

— Никаких. Жив. Укол сделали. Чисто вырубили.

— Кто?

— Хрен знает. Камеры подчищены. Говорю же, чисто сработано. Видно только, как они входят в клуб. И дальше все стерто.

Швыряю телефон на стол, падая на диван, зарывая руки в волосы.

Знаю. Знаю все, что сейчас скажет мне Гордей.

Что Даша вполне могла быть любовницей Кобры. Или засланной ему девочкой. Что была со мной ради того, чтобы отвлечь внимание. Или узнать что-то. Передавать информацию нашим невидимым, неуловимым, блядь, врагам. Знаю.

Дал ей свободу — и она вырвалась.

А обмен?

Обмен могли придумать для отвода глаз. На хера? Про подземелье мое, что ли, узнать хотели?

Логика, которой доверять привык, складывает паззлы. Картинки одна уродливее другой.

Воспользовалась свободой или решила, что я начинаю охладевать и сама якобы похищение устроила? В сговоре с теми, кто Регину держит? Чтобы палить по мне теперь ими обеими?

Отвратно все выглядит.

Она сознательно выбрала мой клуб. Там за ней наблюдать надо было меньше.

Все складывается в отвратную картину.

Как ни проверни, как ни поворачивай, с любой стороны.

Но я, блядь, не верю.

Там, внутри, в самом сердце бьется знание. Она — не могла. Кто угодно мог. Но только не Даша. Не та, кто в пульсе моем и в моем дыхании. Не она.

Брата бы мог заподозрить. Друга близкого. Всех, кто тысячи лет в моем окружении. Но только не Дашу. Не девочку мою светлую. Ради которой только и дышать в последнее время начал.

Чему я должен верить?

Логике, что всю жизнь меня на плаву удерживала? От всех подстав отводила? Или сердцу, что только с ее появлением встрепенулось и теперь идет против всех доводов здравого смысла? Чему???

— Гордей, — благо, мобилка крепкая. Выдержала. Чуть треснула, но не убилась.

— Камеры проверь. На вход смотри. Ищи знакомые лица. Кто в клуб заходил. Пробивай по тачке и выезжай. Охрану опроси. Что-то мне подсказывает, что рожу того, кто все это провернул, мы с тобой узнаем. Чуйка. Адрес мне потом сбрось. Я сразу на место поеду. Все. Отбой. Дальше ты сам знаешь, что делать.

Даша.

— Мы так не договаривались! — будто издалека слышу голос Сергея. Или мне кажется? Звук, как из металлической бочки и очень далекой.

— Милена!

— Мне плевать!

А вот тут уже визг. Истерический. Злобный. Так, что барабанные перепонки просто рвутся. Как будто по ушам ударили ребром ладони с обеих сторон. Даже скрючиваюсь. Сжимаюсь. В зубах визг отдается. Режущей резкой болью.

— Плевать, как мы договаривались и что ты там себе придумал! Теперь она в моей власти! И я… Я сделаю это! Ооооо! С каким удовольствием я это сделаю!

— Нет! Милена, нет, я сказал!

Будто драка там где-то. На заднем плане. Грохот какой-то и мат.

Черт.

Почему так гудит в ушах, а тело совершенно отказывается слушаться? Как деревянное!