Именно оттуда доносятся голоса.

Они… Они полулежат на кровати!

Отсюда вижу стройную оголенную женскую ногу. Его руку, что поднимается по колену вверх. Звуки становятся очень громкими. Оглушающими. Бьющими по самому сердцу.

Слышу, как пьется шампанское. Глотки. И… Ни с чем не возможно перепутать звук поцелуя! И эти нотки хрипа, которые не смогу вытравить из себя самой никогда!

Мир не просто плывет перед глазами. Он разлетается на куски. Черные. Беспросветные. Огромными пластами рушится прямо вокруг меня.

Ни одно землетрясение не принесло бы столько разрушений! Кажется, вся жизнь, я сама сейчас грохотом опадаю, крошась на ошметки у этой спальни!

— Сергей.

Выхожу во двор, вот теперь уже в полном тумане.

Коротко киваю Василию, показывая, что просто хочу прогуляться, подышать воздухом. Как делала это сотни раз за последние дни моего одиночества в этом доме. Просто прогуливалась в болезненной, жгучей, отчаянной надежде на то, что вдалеке увижу высокую фигуру в неизменно черном.

Увидела. Дождалась.

— Вы обещали помощь. Я готова ее принять.

Он будто и не спал. Словно ждал звонка.

Мне даже представляться не нужно.

— Где вы сейчас, Даша?

И голос — спокойный, ровный. Как будто совсем и не удивлен!

Хотя…

Наверное, только я одна и удивилась. Для всех остальных из круга Влада Северова все это, наверное, давно уже не новость!

— Во дворе дома…

Язык не поворачивается даже произнести его имя.

То имя, что было таким родным, вплелось в саму меня. А сейчас — будто нож, что перережет горло. Одним тем, что я его вымолвлю вслух. Чужое. Хлесткое. Способное убить.

Но я не могу позволить себе истерику.

Хоть хочется повалиться в снег и орать от боли. Нет, не рыдать, не плакать, — именно орать.

Как он мог? Вот так? Со мной?

— Отправляйтесь в центр. В «Горячий снег», один из клубов Влада. Там вас знают и ничего не заподозрят. Зайдете в туалет, выйдете черным ходом. Я буду вас там ждать. Через полчаса, Даша. Устроит? Успеваете?

— Да, — роняю в трубку, чувствуя, как снова сжимается сердце, покрываясь коркой льда.

«Горячий снег». Тот самый его клуб. Тот, в который мы так мечтали попасть с девчонками когда-то, кажется, в прошлой жизни. И в котором я в итоге и оказалась. Оттуда все началось. Там все и закончится.

— Василий, — кажется, из меня выкачали… Не воздух. Саму меня.

Голос, движения, — все безжизненное. Как будто кто-то двигается и говорит вместо меня. А я лишь наблюдаю за собственной оболочкой со стороны.

— Отвези меня в «Горячий снег».

Он явно удивлен, но только кивает. Идеальный исполнитель, привыкший исполнять приказы и не рассуждать. Не задавать вопросов. Только густая бровь на секунду взлетает вверх. Ну да, он привык, что я веду затворнический образ жизни. Даже на концерты и в магазины ему приходилось чуть ли не силой меня вытягивать, потому что Влад приказал. А тут — под утро собралась ехать в клуб.

Конечно, ему неизвестно, что его хозяин уже дома.

Но удивление больше ни в чем не выражается. Секунда — и его лицо снова становится бесстрастным.

— Как скажете, Даша.

— Быстрее, если можно, — бормочу одеревеневшими губами.

Даже не оглянусь в последний раз на дом, где я была так счастлива. Где с таким грохотом разворотилось мое сердце. Дом, которого больше никогда не увижу, как и его хозяина.

Василий без вопросов привозит меня в клуб, и у меня снова дергается сердце.

Надо запретить себе думать о нем. Вспоминать.

Надо научиться как-то жить дальше, а для этого просто стереть всю эту часть жизни, пропитанную Владом. Но как? Ведь только в ней настоящая я! Только с ним я стала живой!

Слезы застилают глаза.

Прошу Василия заказать какой-то коктейль и легкие закуски.

Будто на заклание, оправляюсь в дамскую комнату, слыша, как глухо бьется ударами сердце вместе с ударами каблуков по полу. С каждым шагом я ухожу от своего счастья. От себя самой. С каждым сжигаю мост. Оставляя позади… Собственную душу.

— Сергей? — оборачиваюсь, услышав, как хлопает дверца в туалете, сразу вслед за мной.

Резкий укол в шею — и я проваливаюсь в темноту.

В блаженную темноту, в которой хочется утонуть на самом деле. Навсегда.

«Может, это и выход?» — последнее, о чем успеваю подумать.

Влад.

Эта ночь длится дольше всех, которые я пережил за свою жизнь.

С адским нетерпением гоню по рассветному городу.

Все решено.

Все планки сорваны.

Я просто мчусь.

Мчусь к ней, к моей девочке, к дару моему запредельному.

Домой.

К ее рукам, к губам ее, без которых на самом деле подыхал все это время. Как в адовом котле корчился без них.

К глазам, в которых плещется больше, чем звезд на небе. Больше и ценнее всего, что под этим самым небом есть.

К ней.

Суставы выворачивает, так изголодался.

Кажется, сдохну, если прямо сейчас к ней не притронусь. Не прижму к себе. Не услышу, как жадно и сильно бьется под моей грудью ее сердце.

Потому что только в его биении — вся моя жизнь.

И пусть недолго мне глотать эти биения. Пусть. Но они стоят целой жизни. Стоят всего, что у меня есть. Всех звезд и всех на хрен слов на свете.

Ураганом влетаю во двор. Распахиваю двери дома.

И…

Будто встречным ураганом в один миг меня сбивает на хрен с ног!

Это, мать вашу, еще что такое?

Какие на хрен стоны из моей спальни? Откуда?

Охреневаю. Руки дергаются. Сами сжимаются в кулаки.

Я дал ей свободу. Но разве такую?

Ослепляет.

Красная бешеная пелена перед глазами. Всполохи дикие, сумасшедшие.

Выбиваю дверь, расхерачиваю почти в щепки крепкий дуб, срывая его на хрен с петель с оглушительным треском.

Блядь…

Рывком сдираю с нее собственного брата, отшвыривая к окну так, что он чуть не пробивает головой стекло.

— Влад! Влад, ты совсем сдурел? Это же я! Влад, твою мать!

Судорожно сглатываю, медленно, с огромным трудом разжимая руки на шее у девушки, что только что была под ним на моей, мать его, постели!