— Даже не уверена, — солгала я. — Наверное, я бы попробовала себя в разных направлениях, а начала бы… с писательства.

— А что вам мешает попробовать сейчас?

Меня выписали 21 декабря. Я провела в клинике так много времени, что покидать ее было немного грустно. Я привыкла к хлорному запаху чистоты, белым стенам, всегда полным куллерам с водой, а жизнь снаружи вызывала волнение и страх. Я боялась вернуться в тот кошмар, будто стоит двери захлопнуться, как все вокруг станет быстрым, шумным и тусклым. Но, когда щелкнул за спиной замок, снег продолжал мягко опускаться, складываясь в сугробы, под желтым светом фонаря. Я глубоко вдохнула морозный воздух, о чем мечтала каждый раз, проходя мимо зарешеченных окон на микропроветривании.

Импровизированный между комплексами мост убрали, поэтому пришлось идти в обход. На проселочной дороге забуксовала красная машина с личной горсткой снега на крыше. Водитель, скрытый во тьме салона, безуспешно жал на газ, но автомобиль только раскачивался из стороны в сторону. Я ухватила Энже за локоть и увела в сторону от дороги. От некоторых страхов трудно избавиться.

—

Я откармливала Куроми, — сообщила Энже, когда мы вошли в квартиру.

—

Я как раз хотела спросить, что у нас на ужин.

Я начала искать работу тем же вечером: обновила резюме, сделала его видимым для работодателей, начала откликаться на вакансии. Энже настаивала на том, чтобы я еще немного отдохнула, но я не могла себе этого позволить хотя бы потому, что начинала сходить с ума от скуки. В основном я искала место кладовщика, потому как опыт благодаря Лорду и его ржавому сараю у меня был короткий, но буквально объемный. Если бы соискатели были продуктами, а их опыт калориями, то среди складских менеджеров я была бы сырком. Я не могу сказать, что покинув больницу, была воодушевлена жить дальше, однако навязчивые мысли и страхи меня мучили куда меньше, что было заслугой врачей, подобранных мне препаратов и Энже. Пресловутые таблетки, конечно, не делали меня счастливой, как по волшебству, да и не обещали такого. Постепенно я начала спать, не мучаясь от кошмаров, начали появляться силы и мелькать планы. Это было глобальнее, чем цифра на весах, которая постепенно росла из-за таблеток. Неожиданно для себя я обнаружила, что мысли о будущем не всегда тревожные, а одежда на размер или два больше — не казалась мне самым страшным.

— Смотри, — Энже вложила мне в руки телефон с фотографиями природы, домиков и мангалов, — я нашла купон на три дня в санатории “Континент”. Чисто на 31 декабря и первые два дня января. Вот, — на экране сменилась картинка, — это маленькие дачи.

Я бы назвала их “микро-дачи”, потому как значение в два этажа достигалось за счет того, что кровать, вернее, матрас находился под самым потолком, как в Питерских студиях. Отделка в светло-бежевых тонах говорила о том, что ремонт там делали лет 10 назад, а маленькая елочка на письменном столе напоминала о приближающемся празднике. Снаружи белый дом несколько терялся на фоне снега, зато железное сооружение с вензелями чернело в самом центре изображения. Мне представилось, как мы на этом уродце из семейства мангалов жарим мясо на, наверняка, такого же вида шампурах, под фейерверки среди звезд на незагрязненном городским светом небе. Затем поджигаем промерзшей зажигалкой бенгальские огни, которые лично я буду держать двумя пальцами из-за страха. До утра мерзнем на веранде с покупными салатами, ведь кухня в домик не поместилась, и болтаем о разном, о прошлом, о будущем, о настоящем. И мне так понравилась эта идея, но омрачало все полное отсутствие денег.

— Я еще не нашла работу, да и если быстро найду, то получу деньги не раньше января.

— Я что, спрашивала тебя о деньгах?

— Но ты же не можешь платить за все, ты и так… — она понимала, что я говорю о счетах из клиники.

— Так ты же найдешь работу в итоге? — я кивнула, — значит, следующие полгода я твоя содержанка, договорились?

— Год, но ты называешь меня в телефоне Sugar Mommy.

Первые ответы на мои отклики начались уже следующей ночью. Почти под утро меня пригласили на собеседование недалеко от центра Москвы, но когда я туда поехала, то много раз прокляла свое решение. На карте нужное здание находилось прямо рядом со станцией второго диаметра, но на деле, когда я сошла с поезда, оказалось, что меня и потенциального работодателя разделяют с десяток железнодорожных путей, а единственный переход ремонтировали. Этот “офис”, видимо, был создан ментальным братом Лорда. Или это секта, или проявление внутренних комплексов, или я не могу объяснить, почему некоторым хочется назвать фастфуд рестораном, а помещение в подвале бывшего завода — офисом. Вдоль всех стен стояли контейнеры, упаковки и черт знает что еще, абсолютно хаотично наваленные товары выглядели так, будто рано или поздно они сойдут оползнем и похоронят под собой всех сотрудников.

Один молодой мужчина сидел за компьютером почти у входа, а остальные люди, кого я могла увидеть, подобно тараканам сновали между стенами из пластиковых чайников и широким, почти во всю комнатку, столом.

— Здравствуйте, — я поздоровалась, хотя развернуться хотела еще у поста консьержа, — меня на собеседование пригласили сегодня. Меня зовут…

— Собеседование? — для него, кажется, это стало сюрпризом, — наверное, Диман разместил. Ну, смотрите, нравится не нравится.

Он махнул рукой и снова уткнулся в экран ноутбука. Мне хватило того, что я уже видела, поэтому, задав пару вопросов ради приличия, пообещала подумать и ушла прочь. Мои обещания нужны были только мне самой. Думаю, всем стало ясно, что я не перезвоню. Через пару улиц я заплакала, потому что мне вдруг стало так стыдно за то, что я еще и выбираю, когда финансово зависела от Энже.

“Прости, я не хочу там оставаться” — написала я, а затем добавила подробное описание подвального помещения.

“И не надо, зачем тебе ЛордЛаб номер два?” — она отвечала всегда беззлобно, даже в тот момент, когда я в очередной раз ее подвела.

Шло 25 декабря. Приближался мой любимый праздник, первый после смерти Арины. Уже стемнело, и снова шел снег, красивый и на моем фоне почти совершенный. Я сидела на лавочке у подъезда, в сотый раз пролистывая вакансии. Повторно открывала те, на которые откликнулась, но не получила ответа, и те, что намеренно пропустила в надежде, что, быть может, не так они и плохи.