– Анюточка! Ну что же ты? Поди, я тебе чего дам…

– Чего? – Моментально откликнулась девочка и сделав небольшой шажок, потребовал – Покажи.

«У, чертово отродье», – разозлилась Клавдия и полезла в карман, там лежали сушки, которыми она угощалась в перерывах между семечками.

– На-ко вот, – и протянула сушку.

Девочка подбежала и протянула ручку, Клавдия тут же подхватила и потащила к дому. Анечка закричала, дверь открылась, и послышался Валин голос.

– Аня! Ты чего?! Аня! Ты где?

Но Клавдия крепко держала брыкающуюся девочку и быстро побежала домой.

– Вот, получай, скоро прибежит Валька, – она бросила Анечку на пол и потрясла рукой. – У, поганка маленькая, укусила.

– Ну мать, ты даешь. Молодец, соображаешь. А ты заткнись, а то сниму ремень и задницу надеру. Ступай к себе в комнату и носа сюда не показывай.

– Хочу к маме, – рыдала девочка.

– Она сейчас прибежит, твоя мамка. – И заорал – А ну марш в комнату, я кому сказал?!

Анечка побежала в комнату и хлопнула дверью. Не успела Клавдия раздеться, как прибежала запыхавшаяся Валя.

– Где Анечка?

Митька втолкнул ее в дом и быстро закрыл за ней дверь.

– Ты что?

– А нечего по чужим углам шастать, у тебя свой дом есть.

– Мамочка! – Дочка с радостным воплем бросилась к ней.

– Пойдем, доченька.

– Пойдем, доченька, – передразнила Клавдия. – Никуда не пойдете.

– Да зачем я вам? Что вы еще придумали?

– Валька, – нехорошо прищурился Митька, – я сказал, дома будешь, мы скоро уедем, а пока приготовь чего-нибудь пожрать и прибери хоть немного, перед ребятами стыдно.

Стараясь не показать своей радости – ведь скоро уедут – Валька успокоила Анечку и стала накрывать на стол.

Они пили третий день подряд, шумели и грязно ругались. Валька баррикадировала дверь, не выпускала Анечку, как могла, уговаривала ее потерпеть.

– Они скоро уедут, потерпи, моя хорошая.

– А когда? Когда они уедут? Завтра?

– Может быть завтра, они не говорят.

– А давай, я спрошу.

– Нет, нет, Анечка, не спрашивай у них ничего, а то разозлятся и хуже будет.

– Они нас побьют?

– Лучше их не злить. Ты с ними не разговаривай ни о чем, хорошо?

– Хорошо, – вздохнула Анечка. – Мам, позвони Максу.

– У меня телефона нет.

– Потеряла?

– Ага, потеряла.

– Эх, ты, Маша-растеряша. – Анечка снисходительно похлопала мать по плечу и стала укладывать спать свою куклу.

– Валька! Жрать давай! – Орал пьяный Митька и стал барабанить в дверь.

Анечка вздрогнула и испуганно съежилась.

– Аня, я пойду к ним, а ты тихо сиди, как мышка. Поняла?

– Поняла, – закивала головкой девочка.

Валентина вышла и даже прищурилась – так было накурено – дым ел глаза. Она открыла дверь в сени, чтобы немного проветрить и пошла за печку, там у кухонного стола бестолково крутилась мать.

– Вон, мяса привезли, – кивнула головой Клавдия на стол, – а картошку всю съели.

– Макароны можно сварить. Посмотри, внизу в столе, в стеклянной банке. А лук остался? Кто там еще? – За окном послышался шум подъехавшей машины, и свет фар мазнул по окнам. Из машины вышли несколько парней с коробками и сумками в руках. – И чего они все тащат? – Пробормотала Валентина.

Митька пошел встречать гостей, Валька невольно прислушалась, но мать что-то бубнила и мешала. Потом вообще в сенях все стихло, потом Митька вызвал мать, а к ней неожиданно заглянул Сашка Агеев и, косясь на дверь, зашептал.

– Трофимова, уходи отсюда. Бери дочку и уходи.

– Агей, ты чего тут? – Заглянул рябой парень и пьяно ухмыльнулся – О, какая девушка. Давайте знакомиться – меня зовут Толик, а вас?

– Еще один «Толик лбом об столик», – процедила Валентина, Сашка услышал и захохотал.

– Ну, Толян, все! Такая кличка тебе… Пошли, пошли отсюда, – он подхватил пьяного Толика и потащил в комнату, бросив Вальке через плечо – Уходи.

Но тут вернулась Клавдия с Митькой, за ними еще несколько мужиков.

– Проходите, проходите, – суетилась мать. – К столу, пожалте, сейчас мяско будет, макарончики. Вальк! У тебя огурчики еще остались?

– В подполе справа в бачке.

Валька задремала сидя за печкой. Похоже, они сегодня не угомонятся. Она без конца носила со стола на стол, всю воду израсходовала на посуду, надо бы выйти за водой. Мать с ними сидела и пила, и подхихикивала и пела дурным голосом – противно слушать. От дыма разболелась голова, надо бы выйти, проветриться, заодно и воды принести. Она взяла ведро, у двери послышался окрик матери.

– Куда пошла?

– За водой.

Валентина вышла на улицу, глубоко вздохнула – как же хорошо на улице. Если бы не Анечка, не вернулась бы туда вообще. Она не торопилась, хоть немножко подышит. Где-то послышались приглушенные голоса, кажется, кто-то в сени вышел. Надо бы затаиться, а то привяжутся… Она поставила ведро за крыльцом, а сама забежала за угол.

– Эх, погодка какая, сейчас подпалить бы кого, – просипел кто-то.

– Успеется, – узнала Митькин голос. Было слышно, как он чиркнул спичкой и затянулся. – Я смотрю, ты во вкус вошел.

– Так красиво же.

– Вот в последний день и устроим фейерверк. Скажи лучше, как там наш масон поживает?

– Родственников привез, везде с ними таскается. В выходной собирается их в Москву повезти, – ответил сиплый.

– Вот в выходной родственничков повезет Москву посмотреть и как раз их вместе…Чтоб не скучно было одному! Ха-ха-ха! Просто супер! Поедешь с Агеем, он в машине ждать будет. – Распоряжался Митька.

– Так выходной через два дня.

– Значит, послезавтра в ночь и сделаешь. И мы сразу отчалим отсюда, а то что-то менты зашевелились. Петрович уже заждался.

– Эх, тачку жалко, клевая тачка. Может, его одного подкараулить и дать по башке?

– Делай, как велено, понял?

– Да понял я, понял. А паспорта у кого?

– Все у меня, не боись, и деньги и паспорта, билеты у Петровича. – Митька смачно сплюнул. – Мать только мешается…

– Может, отвезти ее обратно, ну к твоей крале?

– Не, болтает много. Пусть уж здесь в доме остается, и подозрений не будет. Кто подумает, что это я – все-таки мать.

– Ну ты даешь! – То ли восхищенно, толи удивленно просипел голос, и они вернулись в дом.