На прошлой неделе она вызвала его сюда в воскресенье. Она объяснила свою прихоть выходным днем, а также тем, что ей претит протоколировать беседу в официальной обстановке. Тогда их разговор больше напоминал встречу старых знакомых, расставшихся из-за досадной ошибки и желающих ее забыть. Перовская забыла о своей должности. Она вела себя как женщина, которая хочет понравиться мужчине и даже его обольстить. Ей удалось продвинуться к намеченной цели. Вечернее платье с разрезом на бедре и глубоким декольте, бокал рубинового вина, манящий взгляд из-под опущенных ресниц, легкие прикосновения, обольстительный голос возымели свое действие на мужчину, измученного воздержанием. Когда Антон понял, что может сорваться, он ушел не оглядываясь.

Он не видел всю степень безнадежного отчаяния в женских глазах, провожавших его из-за шторы. Тем более он не заметил, как внутренняя боль сменилась злостью, направленной в его спину.

— А вот и я, — развязно представился Шувалов, опершись о дверной косяк перед раскрывшейся дверью. — Я только что из прокуратуры. Там о вас ничего не знают.

Недоумение в глазах Петровской сменилось тревогой. Она метнула косой взгляд ему за плечо, убедилась, что он один, и сделала приглашающий жест.

— Заходите.

Шувалов протопал вслед за женщиной, одетой в джинсы со стразами с заниженной талией и обтягивающий топ. В ушах и на запястьях подрагивало что-то вычурно-блестящее. В молодежной одежде и без очков Петровская показалась Шувалову значительно моложе. Она прошла вглубь единственной жилой комнаты, включила бра над диваном и развернулась. Ее руки были переплетены на груди.

— Зачем вы туда поехали?

— За правдой.

— Прокуратура не то место, где ее можно найти.

— Я в этом убедился. Поэтому я здесь. — Они стояли друг напротив друга в противоположных углах комнаты, как боксеры на ринге.

— Какая правда вам нужна? — процедила напряженная женщина.

— Почему вы пытаетесь свалить вину на Репину?

— Вам ее жалко? — Петровская выждала паузу и снисходительно покачала головой. — Ах, простите, забыла. Вы ее любите.

— Я люблю справедливость. И ненавижу, когда обливают грязью моих друзей!

— Вы слишком много думаете о других, Шувалов. А между тем, вас выгнали с одной работы потом с другой. И там, и там у вас серьезные неприятности с правоохранительными органами. И никакой поддержки. Вас даже жена выгнала.

— Не лезьте в мою семью! Зачем вы принесли Ольге фотографию?

— За всё в жизни приходится платить. Даже за мимолетные увлечения.

— Вы следили за мной. Кто вы такая?

— Ну, наконец-то, я услышала главный вопрос. — Перовская картинно всплеснула руками. — А то уж подумала, что имею дело не с выдающимся ученым, а с вульгарным неврастеником.

— А с кем сейчас общаюсь я? С больной психопаткой?

— Не будем грубить. Хотя… каждый из нас при определенных обстоятельствах может превратиться в психопата. Вот вы, Шувалов, не замечаете за собой никаких изменений? У вас крепкий сон? Вы по-прежнему думаете только о науке? Когда рушится привычная жизнь, человек меняется. И далеко не в лучшую сторону.

— Мою жизнь вам не разрушить.

— А разве она уже не в руинах?

— Кто вы, госпожа Петровская?

Женщина прошла по комнате. Шувалов следил за ней, ожидая подвоха.

— Хотите выпить? У меня неплохой бурбон, — предложила Петровская, достала из шкафа початую бутылку «Джек Дениелса» и два низких стакана. — Вам со льдом?

— Вы ответите на вопрос?

— А я люблю со льдом. Сейчас принесу из холодильника. — Проходя мимо Шувалова, женщина миролюбиво указала на диван. — Да вы располагайтесь. Раз уж пришли — поболтаем.

Антон расстегнул куртку, присел, но брать из рук вернувшейся хозяйки протянутый бокал отказался. Петровская поставила его на низкий круглый столик, уселась в противоположном углу дивана и пригубила напиток.

— Желаете знать правду. Ну, что ж. Я жена Ника Наумова.

— Николая? Который работал у нас в институте и эмигрировал в США? — удивленно переспросил Антон.

— Он самый. Но пару лет назад мы с ним развелись.

— Николай мне звонил, несколько раз.

— Я знаю. И знаю о его предложениях.

— Вы с ним общаетесь?

— Еще как!

— В каком смысле?

— Мы с ним заодно.

— Что это значит?

— У нас одна цель. От которой мы не можем отказаться.

— Какая?

— Еще не догадались? Он прав, за границами формул ученые — как дети.

— Договаривайте.

— Я прилетела в Москву, чтобы переманить вас в США.

— Это он меня зовет, а вы…

— Я создаю трудности. Порчу вам жизнь.

— Что?!

— Когда я приехала, не знала с чего начать, но вы сами подкинули повод. Людмила Вербицкая — печальный случай. Я вовремя о нем узнала, достала прокурорскую форму и заявилась в ваш институт. Напугать старичка Леонтьева не составило труда. Он так дрожал за свое место. — Алла усмехнулась и залпом допила бурбон. Ее взгляд налился холодом. — Это я вынудила начальство уволить вас с позором! Это я капала на мозги вашей жене, что вы спали с Людочкой! Это я добилась того, что вы остались без семьи и работы!

— Ах, ты дрянь! — Антон вскочил с места.

Петровская поднялась и загородилась пустым стаканом.

— Я лишь воспользовалась ситуацией, а создал ее ты! Вербицкая целиком на твоей совести! — С минуту они с ненавистью смотрели друг на друга, пока Антон не опустил взгляд. — Вот так-то. Разум важнее чувств. Нервы надо беречь. Кстати, thanks, что перешел на «ты». В прошлый раз нам это так и не удалось. Ты сбежал. Как мальчишка!

Она громко рассмеялась, плеснула себе бурбона и сделала большой глоток. Глаза по-кошачьи сузились, губы загадочно изрекли:

— Я думаю, наше знакомство будет долгим.

— Ты с самого начала только прикидывалась следователем.

— Чтобы изменить твою жизнь, Шувалов. Изменить в лучшую сторону. Почему ты не послушался Николая? Он сделал тебе отличное предложение!

— Теперь я понимаю, почему ты советовала мне свалить подальше.

— Да! Но ты уперся! Что тебе не понравилось? Большие деньги за любимую работу в лучшем институте! Что тебе еще надо?

— А тебе? Почему ты так стараешься?

— Я и не собираюсь скрывать. За твои мозги, которые будут работать там, а не здесь, мне заплатят! И заплатят приличную сумму, без которой я не могу обойтись.

— Ради денег ты портила мне жизнь.

— Я ненавязчиво намекала: здесь тебе плохо, а там будет хорошо. И это правда! Это очевидная истина для всех, кроме тебя!